Следующими оккупантами стали блохи. Откуда они появились — никто сказать не мог. Но за считанные дни эти неподкованные твари стали, словно черти, прыгать по кроватям, столам и, конечно же, по голым телам офицеров «Каскада». Полковник Стрельцов в очередной раз объявил всеобщую мобилизацию, но, пока готовились к отражению врага, «каскадёры» успели вдоволь натешиться с вредными насекомыми.
Герман вспомнил, что где-то читал, будто блохи не выносят дыма. Так оно и оказалось. Движимый интересом к хитроумным экспериментам, он раскурил две сигареты, засунул их в рот тлеющими концами и стал выдувать дым на солдатское одеяло. Дым медленно заполнял экспериментальный полигон, сползая с краёв. Через считанные минуты маленьким скакунам стало дурно, и они принялись прыгать, вырывая белые столбики из колышущегося над кроватью тумана. Сначала экспериментатор в испуге отшатнулся, но потом всё это ему показалось забавным. Герман поддал «пару» — и кровать ожила. Столбики то возникали, то испарялись. «А ещё говорили, что на Марсе нет жизни», — прокомментировал он футуристическое действо, разворачивающееся на его глазах.
Эксперимент привлёк зрителей. К Герману потянулись товарищи. Чувствуя их любопытство, он ловким щелчком послал вылетевшую блоху на соседскую кровать. Репа страшно возмутился. Вторую блоху он уже отбил обратно Стивеном Кингом. И тут всё началось. Взрослые дети, засунув чуть ли не по пачке сигарет в рот, гнали дым на свои одеяла, после чего, разбившись на пары, с азартом играли ошалевшими блохами в пинг-понг. Наигравшись вволю, офицеры приступили к тотальному уничтожению несчастных насекомых.
Ссора
Финалом борьбы с кровососами стала генеральная стирка, глажка и полная дезинфекция палаток. Вернее, поутру брезентовые жилища просто разобрали и разложили, как и одеяла с простынями, на солнце. Уставшие санитары разлеглись на панцирных сетках своих кроватей, подставив под ещё не жаркое солнце молочные тела.
Настроение загорающих было отменным. Пребывающие в безделье «каскадёры» обменивались шутками по поводу проведённой кампании, «полоскали» начальство, травили анекдоты, в общем, делали всё, что могут делать молодые мужчины, лежащие на кроватях, собранных в одну кучу. В эти счастливые минуты Герману и в голову не могло прийти, что всего лишь через несколько минут он превратится в изгоя общества и на целый день испортит свои отношения с товарищами.
Герман, прикрыв панамой лицо, тихо посапывал, обласканный косыми лучами солнца. Разговоры среди друзей-товарищей постепенно стихали. Казалось, ещё пять — десять минут, и всё погрузится в утреннюю дрёму. Однако совершенно неожиданно донёсся звук далёкого взрыва и вслед за ним — ровный скрежет летящего реактивного самолёта. Народ зашевелился. Капитан Репа приподнял голову и, сотворив ладонью козырёк, стал вглядываться в небо.
— На сверхзвук пошёл... — прокомментировал он удаляющиеся раскаты рвущих воздух самолётных двигателей.
Герман лениво стянул с лица панаму и, не поднимая головы, пошарил взглядом прищуренных глаз по лазурной выси. Кроме двух орлов, парящих высоко над его головой, ничего примечательного он не заметил, поэтому, вернув панаму на место, принял исходную позу. Очередной небесный взрыв и ровное гудение привлекли внимание остальных офицеров.
— Ещё один сверхзвук преодолел, — не поднимая головы, повторил своё утверждение неугомонный Репа.
— Тура-Буру пошли бомбить, — расширил тему уткнувшийся в подушку Крестов, — хотя... хотя мы, вроде как, не заказывали...
Герману было ровным счётом наплевать, заказывал кто или нет бомбоштурмовой удар или авиация проявила собственную инициативу. «Только... только зачем идти на сверхзвуке на бомбёжку?» У Германа совершенно непроизвольно стали вспухать, будто в закипавшем котелке, пузыри вопросов. «А если это штурмовики, и у них ракеты на пилонах... Долбанутся и до цели не долетят... Или, может, куда опаздывают... И вообще, — на черта лететь в Лимонию на сверхзвуке, так ведь и в Пакистан залететь недолго, а уж в Пакистане собьют, как пить дать...»
— Нет, Репа, — подал голос Герман, — на сверхзвуке тут самолёты не летают.
— А ты почём знаешь? — придрался к безобидной реплике капитан Конюшов. — Тогда что это там ухнуло?
— Не знаю...
— А раз не знаешь, так и молчи!
Герман опять задумался. Потом привстал на кровати и, обернувшись к Репе, заговорил.
— Знаешь, Репа, похоже, что штурмовики шли на предельной дозвуковой скорости, а за ними тащился фронт ударной волны, и вот, когда этот фронт нас накрыл, тогда и ухнуло.