— У вас ни двушек, ни меди вообще нет.
— Бери две монеты по 10 копеек, они подходят.
— Спасибо.
— Я сказал — бери две!
— Большое спасибо.
Герман набрал номер и стал ждать ответа. К соседнему телефону подошла симпатичная девушка и тоже сняла трубку.
— Алло! — услышал Герман голос жены.
— Таня, это я. Как ваши дела?.. Понял... Спасибо... И ему тоже... Тань, я тут на 8 марта тебе заначку сделал и в комнате запрятал. А сейчас подумал, а вдруг не смогу тебе позвонить и поздравить с праздником. Ты залезь в часы на стене, там, в левом углу, лежит подарок... Что?.. Я серьёзно на 8 марта запрятал... А для кого ещё!.. Ну, я же уже вылетаю... Что ты меня, полным идиотом считаешь?.. Спасибо, спасибо! Вот так теперь принято на войну провожать!.. Ладно... Я не сержусь, не сержусь, говорю... До встречи.
Дежурное слово «целую» Герман говорить не стал. На него в упор смотрела симпатичная незнакомка.
— У вас двух копеек не найдётся? — приятным голосом спросила она.
— Есть, а как же. Вот, гривенник, держите... Не беспокойтесь, сработает, — выгибая грудь и распрямляя плечи, любезно ответил Герман, затем положил в доверчиво протянутую ладошку 10 копеек. Ему хотелось остаться, но, получив ответное «спасибо», молодой человек поднял чемодан и отошёл к стойке регистрации. «Что за бред, семейное ложе ещё не остыло, а уже туда — перья распустил... — подумал Герман. — Нехорошо, ой как нехорошо», — притворно ругал он себя, а сам продолжал глазеть на незнакомку.
Где-то у потолка ожил репродуктор и скверным женским голосом выдал порцию фраз, из которых Герман разобрал только слово «Ташкент». Быстро пройдя регистрацию, он уселся на откидное кресло накопителя. Среди пассажиров узбеков было мало, да и те, что готовились на посадку, ничем не отличались от европейцев, разве что широкими лицами.
Объявили посадку. Пассажиры высыпали на поле аэродрома, ёжась на лёгком ветру. С востока через пелену туч и редкую снежную крупу пробивался еле заметный свет утреннего солнца. Короткая пауза у трапа, и Герман уже сидит в хвосте самолёта у иллюминатора.
Знакомство
На борту явно недобор с пассажирами. Стюардесса предлагает занять свободные места. Герман, сидевший в хвосте, встал и прошёл в центр. Вдруг он останавливается. В пятнадцатом ряду сидит незнакомка, та, что была у телефонов-автоматов, а рядом с ней — свободные кресла. Герман делает скучающее лицо и спрашивает разрешения занять место «у окошка». Девушка поднимает лицо и... радостно и открыто улыбается. Молодой человек — в полном восторге, хотя пытается скрыть свои эмоции. Присаживаясь, Герман деловито осведомляется:
— Дозвонились?
— Да, спасибо!
— До Ташкента летите?
— Нет, до Целинограда.
Герман пытается сообразить, потом не выдерживает:
— Но самолёт летит в Ташкент без посадок!
— И я о том... а зачем тогда спрашиваете?
— Действительно, что это я... В гости?
— Нет, домой!
— Вы живёте в Ташкенте?
— А как вы угадали?
Герман срывается на смех:
— «Куча-ноль» в вашу пользу! У вас в Ташкенте все девушки такие смышлёные?
— Нет, только с Юнус-Абада.
— Я там был.
— Правда? Вы тоже из Ташкента?
— Нет, из-под Самарканда.
— Прилетим — хоть отогреемся!
— Это точно! Как приземлимся — сразу на Алайский! Мампарчика горячего хочу.
До взлёта молодые люди весело болтали, подначивая друг друга, вспоминая любимые места в Ташкенте и Самарканде. Короткий разбег, минутная пауза, и Герман не выдерживает:
— Нам ещё три часа лететь. Самое время познакомиться. Меня зовут Герман, а вас?
— Ран`о, — почти кричит девушка, борясь с шумом двигателей, выходящих из форсажа.
— Что значит — р`ано? По-моему, как раз вовремя.
— Нет, — засмеялась соседка, — меня звать Ран`о, с ударением на последний слог: Ра-н`о!
— Чудное имя, право слово и, наверное, редкое?
— Я бы не сказала. Вот Герман — действительно редкое имя. У меня ни одного Германа в знакомых нет.
— Первым буду!
— Вы тоже из ссыльных? Из поволжских?
— Вроде как из них: дед сидел на Соловках, а потом переехал с семьёй в Сибирь. Только я — русский.
— А я — татарка, крымская татарка.
— Не может быть! По виду — чисто русская!
Ран`о смеётся. Разговор продолжается, перескакивая с темы на тему. Оказывается, спутница Германа закончила N-скую консерваторию по классу фортепиано и сейчас работает в ташкентской филармонии.
— Никогда не уеду из Ташкента, — продолжает она, — таких городов в мире больше нет! Среди моих друзей кого только нет: и узбеки, и таджики, корейцы, и уйгуры, и бухарские евреи. А какие люди! Добрее нет на целом свете! Только узбеки — слегка себе на уме, «хитрованы». А Ташкент! Самый весёлый и душевный город, Самарканд, правда, тоже хороший... раз вы там живёте.