Следующим его приобретением стал не менее благообразный экземпляр, забредший на территорию лагеря в поисках пропавшей коровы. Он так преданно смотрел на Германа, так искренне признавал в нём наличие несомненно выдающихся качеств, что опер дрогнул и тут же дал ему кличку «Талиб» («Студент»).
Жертвенный агнец
К моменту, когда штаб начал подавать признаки возрождения, Герман с Крестовым уже разработали очередной бомбоштурмовой удар на северо-западе провинции Нангархар. Перед этим они трудились, не поднимая головы, два дня. Вначале Герман всё утро готовил к «большой дойке» своего «Студента». «Талиб» сидел возле печки в палатке для свиданий, грел руки у жестяной трубы и, покачиваясь в такт ударам внутреннего метронома, монотонно говорил обо всём на свете. Истомившийся переводчик Акбар сыпал ценами на рис, деталями недавней свадьбы его сына, нравственными заветами Великого Пророка. Всякая попытка склонить престарелого «Студента» к информации на злободневные темы заканчивалась мелкими штрихами к уже известной информации и троекратным рефреном «Душман зиёд аст! Бисьёр зиёд! (Душманов много! Очень много!)» Теряющего терпение Германа внезапно осенила простая, но, как ему показалось, весьма конструктивная идея. Он сбегал к себе в палатку, взял, не считая, несколько местных денежных знаков и вернулся на рабочее место. Отщипнув в кармане сто афгани, он молча показал купюру словоохотливому деду. Тот было потянулся, но Герман отодвинул банкноту в сторону. И тут «Студента» прорвало. Полетели имена главарей, количество стволов, названия кишлаков. Но вскоре тощий ручеёк конкретики иссяк и хитрый афганец съехал на погоду. Оперработник, закончив записывать полученную информацию, передал старику честно заработанные деньги и вытащил из кармана новую купюру. «Студент» запел. Так повторялось три раза.
— Бас! (достаточно!) — прервал Герман очередную попытку агента съехать в сторону. — Давай поработаем с картой.
Акбар перевёл. Афганец страшно воодушевился и заявил, что топографией он владеет ещё со времён короля Дауда, мир праху его!
— Посмотрим, — засомневался Герман и разложил перед своим источником «портянку» из склеенных карт. Обратившись к своим записям, он попросил показать, где расположена база Гулом Сахиба. Старик взвыл от оказанной ему чести и не глядя вонзил свой перст в район кишлака Чапрагай уезда Хугани.
— Та-а-ак, — протянул сотрудник «Каскада». — Чапрагай, значит. Вот здесь старая мечеть и родник.
Акбар устало перевёл.
— А-а! Бали! Оффарин... Барекалло!
— Что он сказал?
— Что ты умница, — вздохнул Акбар.
— Я и сам это знаю... А вот дорога, сар`ак, значит... покажи ему, Акбар.
Трое склонились над картой. Новый всплеск бурных эмоций потряс палатку.
— Что он сказал?
— Что ты умница.
— Ты мне уже об этом говорил.
— Ну, ты же меня спросил...
Так продолжалось час, если не больше, пока не выяснилось, что искомая база Гулом Сахиба расположена не вблизи кишлака Чапрагай уезда Хугани, а рядом с дровяным складом кишлака Алихейль уезда Пачиро-Агам. Пока нужный результат был достигнут, «Студент» истыкал всю карту, доведя молодых людей до белого каления.
Почти по такой же схеме строилась беседа в присутствии Сергея Крестова, с той лишь разницей, что изредка вместо купюры командир группы, угрожающе шевеля чапаевскими усами, показывал огромный кулак, что воодушевляло агента не меньше.
После серии длительных расспросов «Талиба» было решено нанести бомбоштурмовой удар по крупному скоплению мятежников почти на краю зоны ответственности. Когда «Талиб», как на работу, в очередной раз пришёл в палатку, ему был задан прямой вопрос: сколько мятежников находится там-то и там-то. «Две или три тысячи!» — ответил старик, засовывая купюру в свои широкие одежды. Крестов, играя монгольским желваками, показал ему кулак. «От четырёхсот до шестисот!» Герман, следуя примеру командира, положил перед собой пистолет Макарова. «Двести — двести пятьдесят».
— Достаточно, — резюмировал Сергей, — будем готовить вертолёты. Только...
— Что только? — переспросил Герман.
— Далеко это... Не подмажешь — не полетим. Тут на комбрига выходить надо. Дай подумать.
Думал Сергей недолго. После обеда сходил к Стрельцову, который уже вполне пришёл в себя, и выпросил у него бэтээр. На вопрос «зачем» ответил, что хотел бы встретиться с закордонным источником на краю Джелалабада, а там сейчас неспокойно.