Этого не может быть.
Почему номер Ричарда высвечивается на экране телефона Таннера? Почему он вообще ему пишет?
Она услышала шум воды в ванной. Ее сердце бешено колотилось о ребра. Она нажала на его сообщение и ахнула.
«Как прошел День Благодарения в усадьбе Хейлов? Я хочу получить более обновленную информацию.»
Ее мозг поджарился, как яичница. Она голая упала на колени, обхватив руками бедра.
Таннер вернулся в комнату и замер.
— Пег звонила? — Он бросился через комнату и выхватил телефон, зажатый у нее в руке. — Да?
Она не могла вымолвить ни слова.
Он замер, когда посмотрел на экран своего телефона.
Она поднялась с пола так, будто страдала артритом. Пошатнулась, прежде чем выпрямиться.
— Мередит, — настойчиво позвал ее Таннер.
И новообретенная Мередит нашла в себе мужество выпрямиться перед ним и спросить:
— Почему мой бывший пишет тебе?
Но она знала. Страх и боль опустились, как туман, парализуя ее зрение. Боже.
— Я могу все объяснить, — сказал он напряженным голосом.
— Ты ведь работаешь на него, не так ли? — Она вздрогнула. Почему здесь стало так холодно? Она потянулась за одеждой и начала натягивать ее, внезапно мучительно осознав свою наготу.
— Да. Я собирался тебе сказать, но потом все это произошло с Пег, что…
Она смотрела на него, ее сердце громко стучало, ожидая объяснений.
— То, что случилось с Пег, — повторил он. Его лицо дрогнуло.
Он отвернулся, сжимая телефон. Тишина была оглушительной. Наконец, он обернулся. В его взгляде читалась решимость. У него сжалось горло, как у змеи, дыхание стало прерывистым.
— Ричард узнал о твоей статье. Он послал меня сюда, чтобы помешать тебе написать эту статью о любви из романов Норы или как ее там. Не знал собираешься ли ты писать о нем и что собираешься написать, но он не собирался позволить тебе разрушить его политические шансы.
У нее перехватило дыхание.
— Это неправда. — У нее заболела голова, как при приближающейся мигрени.
— Так и есть. — Шрам вокруг его губ стал белее. — Моя работа состояла в том, чтобы заставить тебя влюбиться в меня, а потом бросить, чтобы ты не смогла написать свою статью.
Его слова врезались в нее, как молот в кость. Вопросы крутились у нее в раскалывающейся болью голове. Как Ричард узнал о ее статье? И почему Таннер стал на него работать?
— В этом нет ни грамма смысла. — У нее сорвался голос. Она сжала руки, стараясь не заплакать. Ей до смерти надоело плакать перед мужчинами, которых она любила.
Он отвернулся и посмотрел в другой конец комнаты.
— Ричард хотел, чтобы ты не переставала страдать. Я был инструментом в его игре.
Ее сердце кровоточило, свежей и горячей кровью, еще одна новая рана. Она верила в них, в него. Но никакие страдания не доставят Ричарду удовольствия, тем более что у нее имеется средство, способное уничтожить его политическую карьеру. Ричард был хищником. Он всегда наносил удар последним и всегда убивал свою жертву. Как она могла забыть об этом?
Но Таннер не был Ричардом. Он был хорошим человеком. Она знала об этом.
«Но точно также ты думала и о Ричарде», — произнес таинственный голос внутри нее.
Она схватила простыню, чтобы прикрыться.
— Но почему ты? Я верю, что ты сказал о Ричарде, но как ты мог на это пойти? Со мной.
Его лицо исказилось болью. Он неуклюже подошел к шкафу и достал халат.
— Таково условие, чтобы получить работу моей мечты. Столько лет за границей, в вонючих деревнях, я был готов на все.
Надежда отступила. Ее внутренности горели от боли, как будто кто-то вонзил в них кол. Это было похоже на Ричарда. И глядя на его напряженную сутулившуюся спину, она покачала головой.
— Я в это не верю!
Он затянул пояс халата, как удавку, и подошел к ней, стуча пальцами по телефону.
— Я уже отправил ему фотографию. — Он чуть не прижал к ее лицу свой телефон, на котором она увидела их фотографию возле камина.
Зияющая рана росла внутри нее. Фотография заполнила ее взор, сквозь слезы. Они выглядели такими счастливыми. Она зажмурилась и прижала руки к груди, пытаясь здраво мыслить.
Но она не могла.
— Это невозможно.
— Возможно. — Он схватил ее за руки с такой силой, что у нее глаза полезли на лоб, и рывком поставил на ноги. — Я же тебе говорил. Ты меня не знаешь! Ты все придумала, но я не такой.