— Кстати, — подал голос Скорпион, — не пора ли посвятить нас в подробности предстоящей операции? Ну, там, куда бежать, что кричать и так далее.
— Всему свое время, — Старший отрицательно покачал головой, — не хочу, чтобы вы дергались заранее. Обещаю, что инструкции будут краткими и четкими. Ничего сложного, опасного или противозаконного.
— При таком раскладе вряд ли от нашего выступления будет большой толк, — буркнул я.
— Толк будет, не беспокойся. Вот увидишь…
Буммм!!!
Свет, шум, чьи-то голоса, яркая зелень листвы…
Буммм!!!
Озаряемые вспышками молний ветви рябины колотят в окно…
Буммм!!!
Проклятье! Мне достался именно тот билет, которого я не знаю!..
Буммм!!!
Да кто же это там так колотится, черт подери!?
Буммм!!!
Я приоткрыл глаза. Точнее один глаз, поскольку левый открываться отказался. Из размытых пятен постепенно сформировались ровные ряды кафельной плитки, убегавшие в далекую и туманную перспективу.
Я ничего не понимал.
Осторожно пошевелившись, я тут же пожалел об этом, так как моя голова показалась мне огромной железной бочкой, набитой перекатывающимися внутри чугунными шарами. Боль была просто ужасной. Можно было подумать, будто я бухал целую неделю напролет. Каждое движение и даже каждый удар сердца отдавались в черепушке колокольным набатом.
Буммм!!!
Я потрогал рукой левую щеку, и пальцы наткнулись на что-то липкое. Кровь! Вот те на! Какой интересный оборот получается!
Ободрав с ресниц засохшие бурые крошки, я, наконец, смог разлепить и второй глаз. Потом, морщась и постанывая, приподнялся на локте и сел.
Буммм!!!
Моя голова сама собой повернулась на звук. После того, как окружающий мир перестал ходить ходуном, я разглядел тяжелую железную дверь, подпертую куском трубы. По ту сторону слышались приглушенные голоса и какая-то возня.
Буммм!!! Дверь содрогнулась от удара, но не поддалась ни на миллиметр. Сам не знаю почему, но меня данное обстоятельство определенно порадовало.
Только сейчас я обратил внимание на пиджак, лежавший на стуле рядом с дверью. Это был не мой пиджак.
Медленно, словно опасаясь кого-то вспугнуть, я обернулся.
Потом так же медленно и осторожно поднял вверх руки.
Мои глаза буквально впились в маленькое черное отверстие направленного мне в лоб ствола тяжелого пистолета. Я не дышал, и даже мое сердце, кажется, перестало биться. С трудом, через силу, я смог-таки проследить взглядом дальше, вдоль забрызганного кровью рукава, чтобы посмотреть на владельца оружия.
Если бы я мог, то поднял бы руки еще выше или вообще, превратился бы в статую. И испугало меня не строгое мужское лицо, не спокойный, почти равнодушный взгляд серых глаз, не плохо скрываемое белой рубашкой мощное мускулистое тело. Леденящий ужас вызывал видневшийся из-за расстегнутого ворота краешек небольшой овальной татуировки на груди.
Перфект!
— Страшно? — неожиданно вежливо осведомился он.
Я попытался что-то ответить, но вместо слов смог лишь икнуть и нервно дернуть головой, изображая утвердительный ответ.
— Похоже, что он действительно без червей в голове, — прокомментировал Перфект мои судороги.
— Подвинься, Паш, — донесся вдруг из-за его спины еле слышный хриплый шепот, — я хочу взглянуть.
Громила немного сместился в сторону, продолжая держать меня под прицелом, и я увидел сидящего у стены старика. Не узнать его было невозможно, даже несмотря на то, что его внешний вид довольно сильно отличался от того, что показывали по телевизору и печатали в глянцевых журналах.
Лицо Председателя было даже не пепельно-, а почти цементно-серым. Левой рукой он держался за свой бок, и вокруг его пальцев по белоснежной сорочке расплывалось влажно поблескивающее алое пятно. Сквозь искривленные мукой губы прорывалось сипящее тяжелое дыхание. По кровавым следам на полу можно было проследить, как его тащили от двери. Единственное, что еще продолжало жить на его лице, так это глаза — внимательные и пронзительные.
— Да, он чист, — кивнул старик, — убери пушку, Паш, не нервируй человека понапрасну.
— У меня все равно патроны закончились, — я даже не успел заметить, как пистолет мгновенно и беззвучно исчез в кобуре.
— Тебя как зовут, парень?
— Олег, — я вздрогнул, когда в запертую дверь снова кто-то ударил с той стороны, — а что здесь произошло? Где мы? Я ничего не помню.