Но всё обошлось без потерь. Солдат Агапеев выдержал тяжелейшее испытание долгим временем ожидания и бескрайней ночной пустынностью. Я поругался немного в адрес так и не проснувшихся балбесов-связистов. Потом я застегнул самую верхнюю пуговицу своего спального мешка… И уже через минуту мы оба спали крепким сладчайшим сном. Ибо мы его заслужили по всем нормам и правилам военного времени.
За полчаса до наступления рассвета нас разбудили. Поёживаясь от утренней сырости, а ещё больше от промозглого холода мы выбрались наружу и принялись быстро экипироваться. Я не стал снимать с ног свежайшие портянки, подаренные мне вчера доброй души другом. Я только их подтянул покрепче, да так и обулся. Времечко поджимало всё сильней.
На горизонте уже проявилась аленькая полоска зимней зари. Это я успел подметить краешком глаза, когда мы двумя походными колоннами спускались с холма. Позади остались наспех засыпанные окопы, а впереди нас поджидал очередной пеший переход.
Через час разведгруппа разместилась в зарослях саксаула, которые густо росли между двух невысоких холмов. Этим утром осваивать подходящую вершину поползли другие любители-натуралисты. Собирать листочкидля школьного гербария и ловить жучков-паучков от них не требовалось. А вот понаблюдать в военные бинокли за необычайно красивым природным ландшафтом – этим увлекательнейшим делом Юра Дереш с Лёхой Шпетным просто-таки были обязаны заняться. Потому что так им велел суровый солдатский долг.
Мы с Агапеичем готовили себе сытный завтрак, когда до нашего слуха долетело что-то интересное…
-Ну, как вас сегодня ночью мой дух будил? – весело поддразнивал дед Ермак обоих связистов. –«Ну-ка, на фишку шагом марш! Связь такая и разэтакая!»
Поражённый услышанным солдат Агапеев молча уставился на меня. А я аж покраснел до кончиков своих коротко стриженных волос. Потому что столь непотребными словами я так ночью не ругался. Ведь Ермаков, судя по всему, сейчас цитировал будто бы мои высказывания.
-Эх, вы! –продолжал веселиться замкомгруппы. –Дембеля связистские! Вас молодой душара на фишку гонит, а вы даже нормально ответить не можете! Тьфу! «Нам сейчас надо на связь выходить… Мы не можем…»
-Да просто было лень из спальника вылезать. – отвечал ему Константин. –И спать хотелось сильно.
-Да ты что!? – Ермаков издевался над связистами с прежними зло-подтрунивающими нотками. –«Нам связь надо прокачать!» Отмазывались перед молодым… Как будто по своей зелёной духанке. Не-ет! Надо вас обоих перевести из дембелей в духи! Даже не в фазаны, а в самые натуральные душары. Будете тут фишку рубить, чай готовить… Окопы для нас копать…
-Ермак! –заявил усмехаясь второй связист. –Хорош языком трепать! Во-он… Перед своими зелёными выпендривайся… А нас не трогай!
Но для того, чтобы найти добровольных или случайных зрителей им не надо было далеко ходить. Потому что всё происходило в непосредственной близости от той самой зелёной молодёжи. То есть нас. Мы с Агапеевым сидели у своего так и не занявшегося костерка, но очень внимательно слушая разговоры из-за соседних кустов. Ведь из слов Ермака выходило так, что этой ночью я будил на фишку не кого-нибудь из связи, а самых настоящих дембелей… Тогда как мой солдатский статус молодого бойца был на целый год младше…
Однако Дед Ермак затем перешёл на другие темы, вследствии чего обсуждение ночного происшествия прекратилось само по себе. Данный факт означал следующее: этот потенциально-конфликтный инцидент оказался полностью исчерпан. Хоть и связистские, но всё-таки дембеля не стали проявлять очень уж повышенного интереса к моей молодой персоне. Ведь откровенные издевательства сержанта Ермакова могли привести к некоторому разбирательству. К чему я совершенно не был готов. Ведь связистов было двое. Да и телосложения они были гораздо крепче, а уж ростом выше меня на целую голову.
Но и тут всё прошло-проехало без каких-либо последствий. Наша боевая двойка благополучно позавтракала и спокойненько улеглась спать. Чтобы за несколько коротких дневных часов успеть набраться сил для дальнейших подвигов и героических свершений.
«Зря я на них ночью ругался. –думал я, уже засыпая. –Связисты ведь нормальными ребятами оказались. Особенно Костя. Они не выделываются и нас не трогают. Так чего же ещё?! А ведь… Они… Дем-бе-ля-а…»
Тут я и уснул.
Глава 10. ПЕРЕХОД ПО ТАКЫРУ.
«Раз, два, три, четыре… Сорок три, сорок четыре, сорок пять, сорок шесть… Девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто, один, два, три, четыре… Пятьдесят восемь, пятьдесят девять… Девяносто восемь, девяносто девять, двести! Один, два, три… Шестьдесят два, шестьдесят три, шестьдесят четыре… Триста! Один…»
Я считал и считал, стараясь не сбиться. Ведь каждое число означало один шаг, сделанный моей правой ногой. Так меня когда-то давным-давно… То есть ещё в самом начале Чирчикской учебки научили отсчитывать пар-шаги. Так называлось два шага, совершённые поочерёдно сначала правой ногой, а потом левой. Ну, или же наоборот… Один шаг левой, а второй – уже правой. Эти пар-шаги были нужны для более или менее точного определения пройденного пути. Так, например, семьдесят моих пар-шагов были равны ста метрам. Это я знал чётко. Потому что сам определил эту цифру, высчитав количество своих сдвоенных шагов, уместившихся в ста метрах.
А теперь я шёл по пустыне и пытался вычислить то расстояние, которое пройдёт наша группа за этот вечерний переход. Сначала я хотел было отмерять интервалы в семьдесят пар-шагов, но затем передумал. Ведь в этом случае очень легко ошибиться. Пусть уж лучше всё идёт ПРИВЫЧНЫМ СПОСОБОМ , когда отсчёт цифр начинается с единицы и заканчивается сотней. А в самом конце пути мне останется всего лишь разделить полученную итоговую сумму на семьдесят… И потом умножить полученное значение на сто. Да и во время перехода можно будет приблизительно определять пройденные километры. Так семьсот пар-шагов будут равны одному километру. Ну, и так далее…
Вот так я и шёл в своей левой колонне. Вцепившись обеими руками в лямки рюкзака, ощущая шеей ритмичное покачивание висящего на ней пулемёта, бросая исподлобья настороженные взгляды в свой сектор наблюдения, обливаясь нескончаемыми струйками пота и считая в уме сделанные пар-шаги. По моему исключительно объективному мнению, мы взяли слишком высокий темп движения. Я конечно же прилагал не столь уж большие усилия, чтобы сохранять нужную дистанцию в своей колонне, то есть пять-семь метров от впереди идущего солдата Агапеева. И шаги у меня получались такие размеренные… Но всё же мне не нравилась та скорость передвижения, с которой мы сейчас шли. С этим несколько повышенным темпом мы можем выбиться из сил раньше времени…
Хотя… Командира группы можно было понять. Он стремился как можно быстрее пересечь этот совершенно открытый участок афганской пустыни. Чтобы вся его группа поскорей углубилась в барханы и кусты саксаульной растительности. Чтобы мы поменьше времени ТОРЧАЛИ на виду у всех, кто может сейчас находиться в данном районе Страны Песков. А ведь друзей в районе пересыхающего озера Хаджи-Вазир-Хан у нас не имелось. Здесь мог быть только наш потенциально опасный враг. Поэтому мы и шли слишком уж быстрым шагом.
Сейчас наша разведгруппа передвигалась пешим маршем не по сыпучим пескам, а по совершенно твёрдой и ровной поверхности такыра. Так называются участки пустыни с закаменевшим слоем глины. Зимой и весной, когда наступает сезон дождей, здесь может возникнуть своеобразное глиняное месиво. Что-то наподобии непроходимого болота… В котором могут увязнуть не только пешие люди, но и колёсно-гусеничная техника. Но такое недоразумение здесь случается нечасто, поскольку в афганской пустыне крайне редки сильные ливни и нескончаемые дожди. Выпадающих здесь атмосферных осадков хватает только лишь на то, чтобы глиняная поверхность впитала в себя воду, разбухла и размякла.