Филлис сунула фонарик Эвану и продолжила рыться в сумке. На этот раз она вытащила оттуда какой-то прутик…
— Волшебная палочка, дружочек, — твердо поправила Филлис.
Но с тем же успехом это мог быть обычный прутик, поскольку палочка лишь бессильно заискрила, когда Филлис направила ее сначала на наручники, а потом на дверной замок.
— Это все из-за железа, дорогой, — пояснила Филлис. — На железо магия не действует.
— И призраки не могут его преодолеть, — вздохнул Эван, словно Филлис требовались дополнительные свидетельства невероятной силы металла.
Словно сиамские близнецы, она уселись рядышком на какой-то ящик. Какое-то время Филлис ковыряла наручники пилочкой для ногтей, но потом пилка сломалась. Эван закрыл глаза. Он так долго не спал, что теперь усталость брала свое. Подбородок медленно опустился на грудь, и мальчик погрузился в сон.
Спустя какое-то время Филлис резко толкнула его.
— Слушай!
Из-за коробок доносился какой-то шорох.
— Что бы это могло быть? — спросила Филлис, невольно придвигаясь к мальчику.
— Может, мыши? — предположил он.
Филлис в ужасе вцепилась в него.
— Прошу тебя, дорогой, что угодно, только не мыши!
Тут верхние коробки начали так сильно раскачиваться, что некоторые слетели вниз.
— Это не мыши, — сухо ответил Эван. — Или очень большие мыши.
Затем, в луче фонарика вдруг что-то завозилось и заворочалось. Филлис, оцепенев от страха, с шумом втянула в себя воздух, зато Эван радостно рассмеялся.
— Сэр Эдвард! — закричал он.
Вернее, нижняя его половина.
Глава шестнадцатая
Закованная в сталь нижняя половина сэра Эдварда слепо брела через ряды коробок, пока, наконец, покачнувшись, не опустилась на пол. Казалось, из пышного воротника вместе с духом вышел весь крахмал, отчего он поник, словно увядшая маргаритка, и, будь у него рот, он, несомненно, горестно возопил бы от отчаяния.
— Вы знакомы с этим получеловеком? — изумленно выдохнула Филлис.
— Это сэр Эдвард Аптон, — кивнул Эван. — Вы сами похитили его из церкви Святого Варфоломея, а голову там оставили.
— Я? — переспросила жена викария. — Но кто же мог знать, что они неприкосновенные!
Согнувшись, Эван ласково дотронулся до плеча призрака. Безголовое тело напряглось, кираса повернулась сначала вправо, потом влево, словно кого-то искала, а потом, вспомнив, что все равно лишена глаз, жалобно опустила плечи.
Филлис, сдвинув очки на самый кончик носа, пристально разглядывала призрака.
— М-мм, я думаю, он может нам пригодиться, — сказала она, наконец. — В конце концов, половина призрака это все же лучше, чем ничего.
— Но как? — спросил Эван, направляя на нее фонарик.
Филлис закрыла лицо рукой, но он заметил, что ее накрашенные губы растянулись в улыбке.
— Если ключ от нашей камеры ровесник замку, то он должен быть сделан из меди, — объяснила она. — А если предположить, что этот ключ все еще торчит в замке, то храбрый сэр Эдвард может нам его принести!
Но Эван не разделял ее оптимизма.
— Отличный план! — усмехнулся он. — Но, мне кажется, вы упустили из виду одну маленькую деталь. Каким образом сэр Эдвард сможет принести нам ключ, если мы даже к двери его подвести не можем?! Ему же даже смотреть нечем, вы не забыли?
— Возможно, это как раз тот случай, когда колдовство может сослужить нам хорошую службу! — ответила Филлис. С этими словами она театральным жестом распахнула свою сумку и извлекла из нее какой-то предмет.
Эван пытался рассмотреть, что это такое, но Филлис не показывала. Он принюхался, наморщив нос, и уловил какой-то новый аромат, сильно отличавшийся от всепроникающего запаха гари, и очень сладкий. Эван немедленно узнал его — это был запах зеленых кристаллов.
— Что это за мерзость? — зашипел он.
— Никогда не спрашивай ведьму, сколько ей лет и из чего состоят ее снадобья, — последовал резкий ответ. — Достаточно сказать, что наши друзья из потустороннего мира не могут ему сопротивляться.
— Как коты запаху валерьянки? — наугад спросил Эван.
— Сравнение грубое, но верное. Как коты запаху валерьянки.
— Но ведь у сэра Эдварда нет носа, — возразил мальчик.
— Перестань придираться и смотри…
Эффект, который зеленые кристаллы произвели на сэра Эдварда, был очевиден. Его поникший воротник воспрянул и распушился, грудь под кирасой заметно расправилась, будто наполнившись воздухом, хотя Эван прекрасно знал, что это невозможно.