- Моя подруга…
Он перебивает меня.
- Ей передадут записку, что ты со мной.
- Нет! – мой голос оказывается громче, чем я ожидала. – Я не хочу, чтобы она знала, что мы знакомы.
Дарио странно смотрит на меня.
- У тебя кто-то есть? Там, дома, не так ли?
Вот и пришло то, чего я боялась. Осознание совершенных поступков. Я не в силах ответить, поэтому просто киваю. Дарио смотрит в сторону с каменным выражением лица, а затем улыбается этой знакомой дьявольской улыбкой.
Он берет меня за руку, ведет за пределы храма, где стоит машина. Хорошая такая машина. Но я не могу думать о достоинствах тачки и ее ценности, потому что мысли путаются. И все, что я ощущаю, это напряжение, исходящее от Дарио. Он открывает дверь заднего сидения и пропускает меня, садится следом и блокирует двери.
От него волнами исходит опасность и непредсказуемость. Мои мысли о том, что он мог бы с легкостью кого-то убить, подтверждаются. Он захватывает руками в плен мое лицо, и впивается, нетерпящим возражений, взглядом.
- Ты моя, поняла? – он рычит мне в губы и с яростью обрушивается на мой рот.
Дарио вызывает и страх, и возбуждение. Кровь, как будто кипит, когда он стягивает с меня летний сарафан вместе с бельем, и усаживает на себя сверху. Я не могу ему сопротивляться. Как бы я не хотела этого, я чувствую, что прибываю в его власти, и вырваться у меня уже не получится.
Мы едем до отеля в полной тишине. Оцепенение напало на меня, я не могу нормально соображать. Мои мысли лишь вертятся вокруг того, что он успел со мной сотворить за каких-то два дня.
- Я заеду завтра, - обещает он.
Я сама тянусь его поцеловать, мне нужно ощутить на себе его руки, губы, почувствовать его в себе. Я откидываю голову назад, пока он двигается во мне. Я прибываю в другом мире, в ином измерении. Не существует ничего вокруг, только я и он. Мне плевать, что мы стоим посреди города, и проходящих мимо людей закрывают от нас лишь тонированные окна.
Глава 3
Когда я возвращаюсь в номер отеля уже темнеет. Белламель набрасывается на меня с объятиями.
- Господи, Фрида! – кричит она. Я слышу нотки облегчения в ее голосе. – Я думала, с тобой что-то случилось. Где ты была?
Она выпускает меня из рук, и я оседаю на пол. Рыдания вырываются из моего горла, и я не могу себя сдержать. Я вижу страх на лице подруги, но не могу ничего объяснить. Я себе толком не в силах объяснить, что происходит. И единственная мысль о том, что стоит сделать, бьется о стенки моего мозга.
- Давай уедем, - произношу я сквозь слезы.
День шестой
Сейчас три часа ночи, и мы проходим регистрацию на рейс. Моя подруга думает, что я сошла с ума. Честно говоря, я и сама так считаю. Белла перед вылетом позвонила Алексу, и он встречает нас по прибытию.
Я обнимаю его, как только вижу. Он такой родной, стабильный и совсем не вызывает во мне страха или опасности. Как и других чувств тоже. Но я стараюсь заглушить в себе эти мысли. В эти минуты мне нужна его поддержка. Я цепляюсь за Алекса, как за спасательный круг. Поэтому позволяю ему поцеловать себя, отвезти домой, раздеть, смыть с себя при помощи его рук пыль от дороги и напряжение, а затем лечь с ним в постель. Алекс нежный любовник, и знает, как доставить мне удовольствие. Но после страны Пустынь, его прикосновения кажутся мне пресными и опостылевшими.
День седьмой
Пока Алекс спит, я собираюсь и покидаю его квартиру. Я уже все для себя решила, и написала ему об этом в письме. Я знаю, что причиню ему невыносимую боль, но я обязана это сделать. Иначе в будущем все станет только хуже.
День тридцать восьмой
Практически не выхожу из дома уже месяц. Мне не хочется есть, не хочется никого видеть. Я постепенно увядаю, но мне до сих пор тяжело понять причину таких изменений. Разве можно назвать эти разрушительные чувства любовью? Почему мне так плохо от его отсутствия? В первые две недели мне было так плохо, что пришлось взять больничный на работе, а потом я и вовсе уволилась. На звонки друзей я перестала отвечать после того, как покинула дом Алекса. А с родителями разговариваю не часто. Они не знают, никто ничего не знает. Все продолжают верить, что все хорошо. Как все слепы.
День сороковой
Кажется, я переусердствовала с голодовкой. Иначе зачем меня было везти в больницу на скорой. В меня вставляют какие-то провода, берут анализы. Но мой мозг уже не работает, мне абсолютно плевать, что со мной происходит и будет происходить. Я даже не против смерти.
Мой сон тревожен, я вижу Дарио, он улыбается мне, но я чувствую, что мне не дотянуться до него. В этот миг мне становится плохо, воздуха не хватает. Я снова чувствую себя во власти песков, которые душат, забивая мои легкие.
- Мисс Хаук, - какой-то голос дает мне возможность вынырнуть из очередного кошмара.
Я открываю глаза, но тут же закрываю их. Мне слепит яркий свет ламп в больничной палате. Я уж надеялась, что уже умерла.
- Как вы чувствуете себя?
- Уставшей, - мой голос похож на хрип.
- На ваше восстановление понадобится много времени, - говорят мне.
Хочу ли я восстанавливаться, отнюдь.
- Почему вы пытались покончить с собой?
Какой глупый вопрос.
- Когда человек не хочет жить, по-моему, это очевидно, что выход один.
- Да, но вы могли обратиться за эвтаназией.
Я фыркаю.
- Слишком длительная процедура.
Доктор кивает мне.
- Да, вы правы. Тем более что с вашей беременностью, вам бы не дали согласия.
Я распахиваю глаза и наконец смотрю на свою собеседницу.
- Беременность?
- А вы не знали? – мы обе смотрим друг на друга с удивлением.
Я сглатываю комок и задаю вопрос снова.
- Я жду ребенка?
Лица женщины мрачнеет. Нет, пожалуйста.
- Ваш организм был сильно истощен, когда вас привезли к нам, - видно, как ей тяжело говорить, - и потеря крови положительно не сказалась. Вам еще повезло, что вас вовремя доставили…
Я не хочу все это слушать. Разве я заслуживаю эту жизнь, когда сознательно пыталась убить сразу двоих, и у меня это практически получилось.
- Я хочу подать документы на эвтаназию, - перебиваю я доктора.
Она смотрит на меня, как чокнутую. Видимо так и есть.
- Вам не дадут разрешение, пока вы не пройдете проверку на вменяемость.
Глава 4
День девяносто седьмой
Пришлось пройти принудительное лечение. Не скажу, что готова начать жизнь заново. Поэтому пока все стоит на Паузе. Я перестала стесняться курить при знакомых. Мне плевать, на все плевать. Меня мучают кошмары, где мой не родившийся ребенок осуждает меня, молча. Это единственное, что мучает меня и коробит. Я не думаю о Дарио, стараюсь всеми силами, и вроде бы у меня даже получается это. Я глушу воспоминания, пытаюсь убедить себя, что произошедшее не настолько существенно, чтобы так влиять на меня. Этому меня учили в психушке. Мне внушали, что от людей, которые плохо влияют на нас, надо избавляться. Но от мыслей об этих людях избавиться тяжело.
Поэтому «Здравствуй, выпивка!» Я прихожу в этот бар уже недели две, а может и три. Не хочу думать о времени. Я прожигаю его. Мыслей о суициде все меньше, тяжело было видеть лица родителей, после того, как они пришли в больницу меня навестить. Туда пришла и Белла. Она дала мне пощечину и сказала, что я не имела никакого права оставлять свою семью вот так. Затем обняла меня и расплакалась. Спрашивала, как такое могло случиться. Я и сама не знаю, но и рассказывать я была не готова. Да и сейчас не готова.