Бинг нахмурился, увидев это загадочное название, но затем мистер Мэнкс снова его окликнул, и он поспешил вперед.
Четыре каменных ступени, слегка припорошенные снегом, вели вниз, к плоской поверхности черного льда. Лед был зернистым из-за недавнего снегопада, но снег не был глубоким… каждое касание ботинка открывало под ним гладкую ледяную пластину. Пройдя два шага, он увидел что-то смутное, застывшее во льду примерно в трех дюймах под поверхностью. На первый взгляд, это что-то было похоже на тарелку.
Бинг наклонился, всматриваясь через лед. Чарли Мэнкс, находившийся всего в нескольких шагах впереди, повернулся и направил луч фонаря в то место, куда он смотрел.
Яркий луч осветил лицо ребенка, девочки с веснушками на щеках и волосами, заплетенными в косички. При виде ее Бинг вскрикнул и попятился на нетвердых ногах.
Столь же бледная, как мраморные статуи, охранявшие вход на КЛАДБИЩЕ ТОГО, ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ, она, однако, была из плоти, а не из камня. Рот у нее был открыт в беззвучном крике, несколько пузырьков замерзли, всплывая от ее губ. Руки были воздеты, словно она тянулась к нему. В одной руке она держала собранную в кучку красную гибкую веревку — Бинг признал в ней прыгалку.
— Это девочка! — крикнул он. — Мертвая девочка во льду!
— Она не умерла, Бинг, — сказал Мэнкс. — Пока нет. Может, не умрет еще много лет. — Мэнкс отвел луч фонарика, направив его в сторону белого каменного креста, наклонно поднимавшегося изо льда.
Лили Картер
15, Фокс-роуд,
Шарпсвилль, Пенсильвания
1980–?
К жизни греховной влекла ее мать,
Детство угасло, начавшись едва,
Если бы кто-нибудь мог помешать
И даровать ей Страну Рождества!
Мэнкс водил лучом света по тому, что, как понял теперь Бинг, было замерзшим озером, на котором стояли ряды крестов: кладбище размером с Арлингтонское. Снег окаймлял памятники, цоколи, пустоту. В лунном свете снежинки были похожи на серебряные стружки.
Бинг снова глянул на девочку у себя под ногами. Та смотрела сквозь дымчатый лед — и вдруг моргнула.
Он опять вскрикнул, попятившись. Ногами он ударился о другой крест, наполовину развернулся, потерял равновесие и упал на четвереньки.
Он всмотрелся в тусклый лед. Мэнкс перевел фонарь на лицо другого ребенка, мальчика с чувствительными, вдумчивыми глазами под светлой челкой.
Уильям Дельман
42B, Маттисон-авеню,
Эсбери-Парк, Нью-Джерси
1981–?
Билли всего лишь хотелось играть,
Но не остался отец помогать,
И убежала бесстыжая мать,
Множат наркотики бремя тревог,
Если бы только хоть кто-то помог!
Бинг попытался встать, комично перебрал ногами, словно в чечетке, и снова упал, немного левее. Луч фонарика Мэнкса высветил ему еще одного ребенка, девочку-азиатку, сжимавшую в руках плюшевого медвежонка в твидовой курточке.
Сара Чо
1983–?
395-я улица,
Бангор, штат Мэн
Сара, что всю жизнь живет в кошмарном сне,
В петлю рада по тринадцатой весне!
Но забудет навсегда она кручину,
Если Чарли Мэнкс возьмет ее в машину!
Бинг издал давящийся, задыхающийся звук ужаса. Девочка, Сара Чо, уставилась на него, разинув рот в безмолвном пронзительном крике. Она была похоронена во льду вместе с бельевой веревкой, накрученной ей на горло.
Чарли Мэнкс ухватил Бинга за локоть и помог ему подняться.
— Сожалею, Бинг, что тебе пришлось все это увидеть, — сказал Мэнкс. — Жаль, не мог избавить тебя от этого. Но ты должен понять, что делает мою работу необходимой. Вернемся к машине. У меня есть термос с какао.
Мистер Мэнкс помогал Бингу идти по льду, крепко придерживая его за плечо, чтобы не дать снова упасть.
Они разделились у капота машины, и Чарли пошел к дверце со стороны водителя, но Бинг на мгновение задержался, впервые заметив украшение капота: улыбающуюся даму из хрома, раскинувшую руки так, чтобы ее платье откинулось назад, словно крылья. Он узнал ее с первого взгляда — она была точной копией ангелов милосердия, охранявших ворота кладбища.
Когда они оказались в машине, Чарли Мэнкс достал из-под своего сиденья серебряный термос. Он снял с него колпачок, наполнил его горячим шоколадом и передал его Бингу. Тот обхватил его обеими руками, потягивая эту обжигающую сладость, меж тем как Чарли Мэнкс сделал широкий разворот от КЛАДБИЩА ТОГО, ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ. Они помчались туда, откуда приехали.
— Расскажите мне о Стране Рождества, — дрожащим голосом попросил Бинг.
— Это лучшееместо на свете, — сказал Мэнкс. — При всем уважении к мистеру Уолту Диснею, Страна Рождества является поистинесамым счастливым местом в мире. Хотя, с другой точки зрения, полагаю, можно было бы сказать, что это самое счастливое место нев этом мире. В Стране Рождества каждый день Рождество, и дети там никогда не чувствуют ничего подобного несчастью. Нет, дети там не понимают даже саму концепциюнесчастья! Там есть только веселье. Это как рай — только, конечно, они не мертвы! Они всегда живы, вечно оставаясь детьми, им никогда не приходится бороться, потеть и унижаться, как нам, бедным взрослым. Я обнаружил это место чистой мечты много лет назад, и первыми крошечными существами, поселившимися там, стали мои собственные дети, спасенные, прежде чем их смогла погубить та жалкая, злобная тварь, в которую со временем превратилась их мать.
— Это поистине то место, где каждый день случается невозможное, — продолжал мистер Мэнкс. — Но это место для детей, а не взрослых. Там могут жить лишь немногие взрослые. Только те, кто показал преданность высшей цели. Только те, кто готов пожертвовать всем ради благополучия и счастья нежных малышей. Такие люди, как ты, Бинг.
— Я всем сердцем желаю, — возвысил голос мистер Мэнкс, — чтобы все дети на свете смогли найти свой путь в Страну Рождества и познали там безопасность и счастье сверх всякой меры! Честное слово, это было бы нечто! Но немногие взрослые согласились бы отправить своих детей с человеком, которого они никогда не встречали, в то место, куда они не смогут наведаться. Больше того, они считают меня самым отвратительным похитителем и обманщиком малышей! Так что я доставляю туда всего одного или двух детей в год, и это всегда дети, которых я видел на Кладбище Того, Что Могло Бы Быть, хорошие дети, страдающие от рук собственных родителей. Как человек, который сам подвергся ужасным угнетениям еще ребенком, ты, я уверен, понимаешь, насколько важно им помогать. Кладбище показывает мне детей, чье детство, если я ничего не предприму, будет украдено их матерями и отцами. Их будут бить цепями, кормить кошачьей едой, продавать извращенцам. Их души превратятся в лед, и они станут холодными, бесчувственными людьми, которые, конечно, сами будут уничтожать детей. Мы — их единственный шанс, Бинг! За те годы, что я был хранителем Страны Рождества, мне удалось спасти около семидесяти детей, и я сгораю от желания спасти еще сотню, прежде чем завершу свой путь.
Машина мчалась сквозь холодную пещерную темноту. Бинг шевелил губами, подсчитывая про себя.
— Семьдесят, — пробормотал он. — Думаю, вы спасаете всего одного ребенка в год. Может быть, двух.
— Да, — сказал Мэнкс. — Примерно так.
— Но сколько же вам лет? — спросил Бинг.
Мэнкс ухмыльнулся, искоса на него глянув и показав полный рот острых коричневых зубов.