Не компенсировал. Лютьенс, подъезжая к резиденции Муссолини, истекал потом и мечтал только об одном – холодном душе. А его потащил сразу – и на прием к дуче. Оставалось только скрипнуть зубами. Что же, если Муссолини считает, что, поставив собеседника в неудобное положение, он облегчит себе жизнь, то это – его ошибка. Колесников стал тем, кем стал, не потому, что не умел терпеть неудобства.
– Герр адмирал! Рад вас приветствовать в моем скромном жилище, – дуче шагнул ему навстречу с гостеприимной улыбкой на губах. Еще немного, и она выглядела бы издевательски, а так – доброжелательность, и ничего более. Положительно, старый журналист и политик умел владеть собой. – Как вам Рим?
– Отвратительно, – Лютьенс крепко сжал протянутую ему руку. Все, что он успел, это умыться, и настроение его было отнюдь не лучшим. Даже тот факт, что здесь было малость прохладнее, чем на улице, положения не исправлял. – Те, кто строил этот город, были не слишком предусмотрительны в выборе места.
– Или просто более выносливы, чем вы? – Муссолини даже не пытался удержаться от колкости.
– Или, что вернее, тогда климат здесь был лучше. Впрочем, плевать. Не нам судить великих предков. Догадываетесь, зачем я здесь?
– Представления не имею.
Играешь, гад? Ню-ню, подумал Колесников, а вслух сказал:
– О нападении Японии на СССР вы, я думаю, слышали?
– Да, мне докладывали.
– Это очень хорошо. В таком случае вам стоит знать, что Германия вписывается за союзника.
– Что делает? – не понял Дуче случайно затесавшийся во фразу адмирала речевой оборот из будущего. Колесников мысленно выругался.
– Не обращайте внимания, русский сленг приставуч. Поддерживаем союзника, так правильнее.
– И которого из них?
Ну да, формально-то Германия пока что в союзе с обоими. И, кстати, Италия тоже. Адмирал усмехнулся:
– Русских, само собой. Вы против?
– Да нет, – пожал плечами Муссолини. – Нам, в общем-то, все равно.
Вот так, сразу дал понять, что участвовать в войне не собирается. Ми-и-лай, да куда ж ты денешься? Лютьенс усмехнулся мысленно, но внешне остался бесстрастен.
– То есть вам все равно, с кем воевать?
Брови Муссолини поползли вверх, что вкупе с общей нездоровой одутловатостью его лица, выглядело достаточно комично.
– Вообще-то, мы не воюем, – осторожно сказал он.
– Ваше право. Но если вы не поддержите никого, то тем самым предаете обе стороны. И они имеют право на соответствующие ответные действия. Что до японцев – так они далеко, и вам на них можно внимания не обращать. Только вот незадача: мы-то близко.
– Вы мне угрожаете?
– Ну, что вы. Просто вспомните, что было в прошлый раз.
Муссолини вспомнил. И о том, как Италии пришлось вариться в собственном соку, и о том, как началось массовое, почти мгновенное обнищание населения. И как тяжело было успокоить заводной итальянский народ. И еще о том, что кредиты, данные ему немцами, надо возвращать. Лютьенс смотрел на него холодно, не мигая. Тому, кто привык к соленому ветру в лицо, это не так и сложно. Потом усмехнулся:
– Ну что, подумали? Взвесили? Мне можно улетать?
– Адмирал, – голос дуче звучал хрипло. – Мне требуется время, чтобы…
– Даю минуту, я добрый, – без зазрения совести украл фразу из неснятого еще советского мультфильма Колесников. – Имейте в виду, наши запросы еще достаточно скромны. Только ваши корабли. Содержание и ремонт техники, плюс жалованье экипажей за наш счет. И доля в трофеях ваша, в том числе территориальная. Вы как, от колоний в Тихом океане откажетесь?
– А вот с этого места поподробнее…
Когда спустя два часа Колесников покинул резиденцию своего оппонента, он мог лишь в восхищении крутить головой. Торгашеская жилка у Муссолини, безусловно, имелась, вытребовал он все, что смог, ухитрившись ни разу не перейти ту грань, за которой немец мог решить, что небольшой государственный переворот в отдельно взятой Италии обойдется ему дешевле. Но, правда, при этом, к чести своей, ничего не потребовал для себя, все исключительно для страны. То ли идейный, то ли уже не разделяет свой карман и государственный. Впрочем, не так уж это и важно, главное, что объединенный флот в необходимый для себя момент получит еще одну эскадру, и неплохую.