Наконец крики продавцов газет достигли такой силы, что небоскребы прислушались и услышали: «Все о крушении огромного поезда! Все о несчастье с Золотой Стрелой! Множество погибших! Множество погибших!»
Прилетел Северозападный Ветер и простонал тихую грустную песенку. А после полудня толпа полисменов, таксистов, продавцов газет и покупателей со свертками столпилась вокруг двух Удивительных предметов, лежащих подле друг друга прямо посередине проезжей части. Это были бронзовые коза и бронзовый гусь. Они лежали рядышком.
Давным-давно, задолго до того, как те самые путепрыжки потеряли чудесные полоски цвета золотистой овсяной соломки и зеленые как трава тимофеевка пятнышки на дивно закрученных хвостах, задолго до того, как зынь-зынь-звонки засвистали среди цветов жимолости, а горелыки прокричали свой последний предсмертный крик, задолго до того, как произошли все грустные события, которые случились позже, за несколько лет до одна тысяча серединка-наполовинкового года Новенький Кожушок и Красные Башмачки шли по стране Рутамяте.
С того-то и началось, что они шли по стране Рутамяте. А шли они потому, что им нравилось чувствовать под ногами дорожную пыль и наполняться запахом земли. Они разузнали птичьи маршруты и тропинки жуков, догадались, почему у птиц крылья, а у жуков ножки, почему радозвонки откладывают яйца в гнездо-корзинку на дереве дунуфу, а свисти-висти пиликают свои короткие скрипичные песенки все лето напролет, пока не кончатся длинные летние ночи.
Как-то рано поутру они шли, напевая веселую песенку, по кукурузным полям страны Рутамяты. Они только что позавтракали горячим кофе и горячими булочками с маком, намазанными маслом. Новенький Кожушок спросил у Красных Башмачков: «Какой самый интересный секрет мы разгадали за это лето?»
«На этот вопрос легко ответить, – сказала она и взмахнула длинными черными ресницами. – Интереснее всего золотые веревочки, тянущиеся от каждой звезды в небо, по которым можно взобраться, когда захочется».
Они неспешно вошли в город и там встретили человека с печальным лицом. «Что случилось?» – спросили они. «Мой брат в тюрьме».
«За что?» – снова спросили они, а он ответил: «Мой брат надел посреди зимы соломенную шляпу и для смеха вышел в ней на улицу. Мой брат сделал прическу в стиле „помпадур“ и для смеха вышел летом без шляпы. И то и другое против закона. Хуже всего, что он чихнул в неположенном месте на неположенных людей, чихнул в тот момент, когда умнее было бы не чихать. Поэтому его повесят завтра утром. Виселицу сделают из бревен, а веревку из пеньки, и они будут дожидаться его завтра утром. Ему завяжут вокруг шеи галстук палача и высоко его вздернут».
Человек с печальным лицом стал еще печальнее, и тогда Новенький Кожушок и Красные Башмачки преисполнились отваги. Они пошептались и сказали: «Возьми эти дешевые часики и дай их брату. Скажи ему, что когда его поведут к виселице, пусть он возьмет их в руки, заведет и нажмет. Остальное получится само собой».
На следующее утро, когда человека, чтобы повесить, подвели к виселице, сделанной из бревен с веревкой из пеньки, подвели, чтобы высоко его вздернуть, чтобы неповадно было чихать в неположенном месте на неположенных людей, он завел часы и нажал на завод. Что-то сверкнуло и рвануло, как газовый двигатель, и появилась пара больших драконьих крыльев. Это часы превратились в корабль с драконьими крыльями. Человек, которого собирались повесить, прыгнул в него и был таков раньше, чем все пришли в себя от изумления.
Новенький Кожушок и Красные Башмачки вышли из города, улыбаясь и напевая веселую песенку. А человек с печальным лицом, которое теперь уже не было печальным, побежал за ними. Следом бежали пять длинноногих кроликов.
«Это вам», – объяснил он. Все уселись на пень дерева дуну фу, и он открыл им секрет пяти длинноногих кроликов. Потом Новенький Кожушок и Красные Башмачки распрощались с ним и отправились дальше с пятью новыми друзьями.
Они пришли в другой город и увидели там самый высокий из всех небоскребов. Один богач хотел, чтобы о нем помнили и после его смерти. Он объявил свою последнюю волю и завещал построить такое высокое здание, чтобы оно скребло грозовые облака и было бы выше всех других небоскребов, на верхушке высечь в камне его имя, а ночью зажигать лампочки, составляющие буквы его имени, и чтобы на башенных часах тоже было его имя.
«Я жажду, чтобы меня помнили, и чтобы мое имя после моей смерти было бы на устах у множества людей, – сказал этот богач своим друзьям. – Завещаю вам возвести здание высотой до неба, потому что, чем выше оно будет, тем дольше будут помнить мое имя после того, как я умру».
Так и случилось. Новый Кожушок и Красные Башмачки улыбнулись, когда еще далеко от города, шагая по дороге и напевая свою старую песенку, они заметили этот небоскреб.
«Мы показываем спектакль и даем представление и хотим, чтобы его увидел весь город, – вот что сказали Новенький Кожушок и Красные Башмачки городскому голове, когда их позвали в городской зал заседаний. – Дайте нам лицензию и разрешите дать бесплатное представление на городской площади».
«А что вы делаете?» – спросил городской голова.
«У нас есть пять кроликов, пять длинноногих прыгучих кроликов, и они перепрыгнут самый высокий небоскреб в вашем городе».
«Если это бесплатно, и вы не продаете билетов и не грабите нас среди бела дня, можете дать представление и вот вам лицензия» – ответил городской голова, говоривший как положено говорить хорошо обученному политическим наукам политику.
Тысячи людей собрались на городской площади, чтобы посмотреть представление. Они хотели узнать, на что это похоже, когда пять длинноногих кроликов перепрыгивают самый высокий небоскреб в городе.
Четверо кроликов были полосатые. Пятый – полосатый и пятнистый.
Перед началом представления Новенький Кожушок и Красные Башмачки брали на руки одного за другим кроликов, ласкали их, гладили им лапки и длинные ушки, почесывали пальцами длинные задние лапки прыгунов.
«Алле» – крикнули они первому кролику. Тот приготовился. «Oп», – крикнули они снова. Кролик прыгнул, оттолкнувшись лапками, и все выше и выше, пока не перелетел через крышу небоскреба, а потом все ниже и ниже, пока не приземлился на лапки и не перебежал городскую площадь прямо туда, где стояли Новенький Кожушок и Красные Башмачки, которые приласкали его и погладили его длинные уши, приговаривая: «Молодец, парнишка».
Потом через небоскреб перепрыгнули разом три кролика. «Алле, – услышали они и приготовились, – оп». И вот все трое рядышком, чуть касаясь друг друга длинными ушками, оттолкнулись лапками и все выше и выше, пока не миновали крыши небоскреба. Тогда они пошли на снижение, и, коснувшись лапками земли, побежали к Новому Кожушку и Красным Башмачкам, чтобы те взяли их на руки, погладили бы их длинные уши и приласкали бы их.
Настал черед пятого кролика, чудного кролика, полосатого и пятнистого. «Ах, как жалко, что ты уходишь. Ах, как жалко», – приговаривали они, поглаживая его длинные уши и почесывая длинные задние лапки.
Новый Кожушок и Красные Башмачки поцеловали его в нос, поцеловали последнего, пятого из пяти длинноногих кроликов.
«Прощай, братец кролик, прощай, ты лучший из всех кроликов на свете», – прошептали они в его длинные уши. Он, как будто понимая, что они говорят и почему, помахал ушами и бросил на них долгий, решительный, глубокий взгляд.
«Алле, алле, – закричали они, и он приготовился, – Ап!» И пятый кролик, полосатый и пятнистый, оттолкнулся лапками и выше и выше и выше, и все вверх, и вверх, и вверх, и вот он уже на крыше небоскреба, и еще выше, выше и выше, и вверх, вверх и вверх, пока вовсе не скрылся из виду.