– Ладно, подавись, давай два двойных, собака… Ален Делон… пьет двойной бурбон…
– Э момент, сэр – упорствовал гарсон, грациозно осциллируя спиной сразу в трех плоскостях. – «Джонни Уокер рэд лейбл» еще не завезли.
– Как?! А «Джонни Уокер блэк лейбл??
– Простите, сэр. Вообще нет скотча в данный момент.
– Как же вы тут, мля, живете – с утра и нет скотча!!
– Мне очень жаль, сэр.
– Ладно, нерусская твоя душа, давай айриша! – несколько смягчился я. – Неси, неси мне «Джамесон» взамен, да шевелись, медуза – скоро 11 часов, а я еще ни в одном глазу! Что такое? И этого нет? Ну ты даешь, беспозвоночное… что же это – чего ни хватишься, ничего у вас нет? И бурбона???
– Есть только односолодовое…
– Что? Ах ты, скотина! – завопил я. – Это то, которое по 700 рупий за шот? А шот – 30 миллилитров?!
– Так точно, сэр.
Я хотел сказать, набрал побольше индийского воздуха в легкие… но официант хоть и согнулся уже в три погибели, но в душе-то наверняка ему было пофигу на мои страдания… и я вдруг понял всю тщетность слов и сладость смирения. Похоже, Индия уже начинала действовать на меня, форматируя и перезагружая психику. Я махнул рукой – неси уже два двойных односолодовых… буду круче Аленделона…
Официант попросил меня уточнить по карте, какой именно сорт односолодового виски я предпочитаю с утра на этих широтах. Я наугад ткнул пальцем, и эта гибкая скотина, наконец, испарилась в недрах «Софрона».
Справедливости ради, беспозвоночное недолго отсутствовало. Не прошло и трех минут, как гарсон вновь появился с серебряным подносом, на котором стояли два толстодонных стакана с золотистой жидкостью на поперечный палец в каждом, запотевшей жестянкой соды, пустым стаканом со льдом и ломтиком лайма, а так же тарелочкой каких-то коржиков и пиалой с солеными орешками типа кешью. Официант составил все это на стол, одним пальцем распечатал соду, налил в стакан, пожелал мне насладиться май дринк, и испарился.
– А мы еще дойдем до Ганга… – признес я и опрокинул первый стакан. Жгучая жидкость – квинтэссенция ячменных полей Шотландии – приятно обожгла слизистую рта, языка, глотки… пищевода… смочила склеившийся желудок… Супер! Я подождал, пока иссякнут вкусовые ощущения, подержал паузу, сколько смог, и только тогда сделал глоток соды. Ледяная жидкость растворила в себе следы виски и рассыпалась, как салют во рту. – А мы еще умрем в боях, – я хрустнул коржиком, который оказался перчённой мацой… – Чтоб от Японии до Англии… – закинулся орешками, и закончил ,– cияла Родина моя! Добро пожаловать в Индию, мистер zyablikov!
Завершив утреннее возлияние, я расплатился – влетело в 2.800 рупий, что, напомню, практически эквивалентно рублям по курсу октября 2018 года, я сунул басурманину сотню на чай… но свободной сотни не оказалось, дал 200.
– Ждем вас снова, сэр, – почтительно сказал это икс.
– Как тебя зовут? – поинтересовался я, подобрев после дринков.
– Амбин, сэр.
– Зайду, Амёбин… попозже. Когда многосолодовый завезут…
Дело сделано! трубы перестали полыхать, приятная истома растеклась по моему большому телу, утомленному многочасовым перелётом и длительными стыковками. Но не время было ей предаваться! Я сюда не пить приехал, а освоить мультидисциплинарный подход к эндопротезированию суставов! Поэтому поспешил вновь занять свое место в конференц-зале.
Сокна, которая уже сидела за стойкой, регистрируя очередного партисипанта, при моём появлении подняла голову и с тревогой посмотрела. Но я так молодцевато показал ей два раздвинутых пальца, а вид мой так контрастировал с предыдущим, что она мигом успокоилась и проводила меня широкой улыбкой.
Там как раз выступал тот самый индийский профессор с хохолком на челе, и темой его доклада была «Челленжи эндопротезирования суставов – клиническое наблюдение».
–
Йога и Аюрведа – это два больших мифа об Индии. В России многие считают, что в Индии все индусы поголовно занимаются йогой и лечатся Аюрведой, но и то и другое больше распространено за пределами Индии, да и здесь пользуется популярностью в основном среди туристов.
-12-
11.00 IST (UTC+5.30) 07/10/18
Основным осложнением тотального эндопротезирования тазобедренного сустава у эндопротезистов всего мира считался вывих бедренного компонента эндопротеза по отношению к тазовому. Это было чересчур наглядно и мигом подрывало веру в хирурга. Конечно, такими резкими симтомами, как травматический вывих бедра, это не сопровождалось, но приятного мало было- «что там клацало», оперированная нижняя конечность вдруг теряла опору у самого корня, и даже двинуть ногой теперь было почти невозможно. Можно было, конечно, атравматично вправить, стараясь не поцарапать зеркальной отполированности головку, точнее, головочку бедренного компонента, но для этого надо было дать общий наркоз, дабы расслабить мышцы тазового пояса, или хотя бы дать спинальную анестезию. На кой фиг, впрочем, было вправлять – непонятно, так как релюксация (повторный вывих) возникал бы теперь при каждом удобном случае. Выход был только в реэндопротезировании, что было чревато – отчего возникал вывих, не знал точно никто, так как сам эндопротез был стандартным, техника его установки – стандартизированная до роботизации, послеоперационный период канонический. Видимо, была какая-то особенность биомеханики у данного конкретного пациента, какая-то нестандартность его опорно-двигательного аппарата, над природой которой никто «не заморачивался».