Животное останавливалось, вытягивалось, как струна, и вдруг начинало быстро-быстро надуваться. Надувшись доотказа, оно отбрасывало назад упругую струю воды. Этой струей оно отталкивалось, двигаясь вперед, как ракета.
— Личинка стрекозы! — сказал профессор.
— Вот нам бы ее, — задумчиво сказал Карик, — вместо мотора.
Профессор засмеялся.
— Ну, с таким мотором нам, пожалуй, не справиться. Личинка стрекозы очень опасная зверюга. Она нападает даже на мелкую рыбку и пожирает ее. А, ведь, любая рыбешка по сравнению с нами — целый кит.
— А вот и ее мама — стрекоза! — сказала Валя. — Смотрите, куда это она лезет?
Прижав к спине крылья, большеголовая глазастая стрекоза уцепилась за ствол подводного дерева и стала спускаться на дно вниз головой.
— Чего это она? — удивился Карик. — Топиться вздумала, что ли?
Валя поглядела на стрекозу, подумала немного и нерешительно сказала:
— Наверное, она пришла свою личинку навестить. Соскучилась, вот и пришла. Очень даже просто!
Профессор засмеялся.
— А еще проще и вернее вот что, — сказал он — стрекоза опускается под воду, чтобы отложить яички.
— А страшная какая! — сказала Валя.
— Что ты, очень красивая, — возразил Иван Гермогенович, — недаром немцы дали ей поэтическое имя — вассерюнгфер — водяная дева, а французы называют стрекозу демуазель, что по-русски значит — девица.
В это время по озеру побежали волны. Паруса зашумели. За кормой заплескалась вода.
— Команда, по местам! — закричал Карик.
— Есть, капитан! — ответил Иван Гермогенович.
Корабль снова помчался по волнам.
Карик опять забрался на мачту и стал зорко смотреть по сторонам.
«Карабус» плыл, лавируя между зелеными плоскими островами, — это были мясистые листья кувшинок и белых лилий.
Наконец вышли на чистую воду.
Карик приложил ладонь к глазам.
Вдали, за синевой озера, сверкающей под солнцем, он увидел с мачты туманный берег. Берег почти сливался с водой. Огромные облака клубились над голубой полоской земли.
Когда Карик присмотрелся, он заметил на горизонте крошечную, тонкую, как булавка, черточку. Наверху трепетало что-то, похожее на красную пушинку.
— Вон он, маяк! Держите, Иван Гермогенович, вправо. Так, так! Еще правей! Натяните правые шкоты, тысяча чертей! Еще! Еще! Стоп! Так держать!
— Есть так держать! — гаркнул профессор.
Прямым курсом «Карабус» помчался к берегу. И вдруг все кругом зазвенело, запело. Пела вода, пело небо. Карик испуганно оглянулся и торопливо спустился с мачты на палубу.
— Кто это поет, Иван Гермогенович?
Профессор, задумчиво прищурив глаза и склонив голову набок, слушал удивительную музыку.
Казалось, что тысячи скрипок и флейт играли одну какую-то песенку, несложную, но очень приятную.
Профессор вздохнул.
— Вот так же плыл по морю легендарный Одиссей, и вокруг его корабля пели сирены.
— Это сирены поют? — спросил Карик.
— Нет, — сказал Иван Гермогенович, — сирены — это сказочные морские девы, заманивающие путников своим пением. А те существа, что сейчас поют, называются попросту сигара минтиссима. Не правда ли, какая нежная музыка?
— Очень! — сказала Валя.
— Да, они умеют петь, эти свирепые хищники! — сказал профессор.
— Хищники?
— Да, да, это ж водяные клопы кориксы. Обжоры и разбойники, но талантливы, как сказочные сирены.
— А как же они поют? Разве у клопов есть голос?
— Ногами поют, — сказал профессор. — На одной передней лапке у самца клопа есть такие щетинки, вроде зубчиков в музыкальном ящике… По этим щетинкам клоп проводит, точно смычком, второй передней лапой, и получается музыка.
Карику и Вале очень хотелось бы увидеть клопов-скрипачей, но, как они ни вытягивали головы, отыскать водяных клопов им не удалось. Кориксы сидели где-то в подводном лесу.
Между тем «Карабус» мчался на всех парусах к отлогому берегу, который приближался теперь с каждой минутой.
Вот уже из воды выступают камни; кое-где желтеют отмели.
Все яснее виден прибрежный травяной лес.
— Где будем приставать? — спросил Карик.
— Да где хочешь, — ответил Иван Гермогенович, поглядывая на берег, — немножко ближе, немножко дальше, — это не так уж важно, ведь, все равно придется недели две пешком тащиться.
Валя вздохнула.
— Неужели опять пешком? Ох, и надоело же мне!
— Ничего, Валя, потерпи, — сказал Иван Гермогенович, — когда-нибудь, я надеюсь, наше путешествие все-таки кончится. Мне и самому хотелось бы поскорее домой попасть. Меня же студенты в университете ждут! Экзамены скоро!..