— Вот оно даже как, — прошептал старик, осторожно поставил книгу на место и пошел к старинной двери.
За дверью дядюшку Роу встретили многоэтажные полки книг, располагавшиеся по спирали, — просторная комната чем-то отдаленно напоминала раковину и была очень светлой, несмотря на отсутствие окон и вообще всякого освещения. Несколько дверей вели в разные стороны. Дядюшка Роу вошел в одну из них и оказался в таком же светлом зале-раковине. Над дверями, на книжных полках — всюду были надписи, помогающие не заблудиться в безграничном море знаний.
Пользуясь этими надписями, дядюшка Роу миновал еще один зал, потом другой, третий… Он переходил из раковины в раковину и все больше удивлялся тому, как много книг написано человечеством. Возле полок в каждом зале стояли лесенки — доставать книги, а в специальных нишах были устроены уголки для чтения с удобными креслами и столиками. На столиках находились, по-видимому, письменные принадлежности, из которых сказочник узнал только гусиные перья. Впрочем, некоторые предметы с успехом заменяли их, в чем дядюшка Роу убедился, попробовав писать деревянными и металлическими палочками безо всяких чернил. Вот только назначения загадочного ящика с темным стеклом и доски с пуговками букв старый сказочник понять так и не смог.
Дядюшка Роу нисколько не испугался, когда понял, что давно заблудился в лабиринте этих однообразных с виду и уникальных по содержанию раковин, которые располагались, по всей видимости, наподобие сот в пчелином улье. Он подумал, что в недрах Вселенской библиотеки есть еще некто, чей потертый плащ одиноко висит на вешалке у входа. Подумал и сразу забыл. Старый сказочник взял в руки приглянувшуюся ему книгу и удобно устроился в мягком кресле.
«Большего счастья и придумать нельзя, — подумал дядюшка Роу, — иметь под рукой все книги мира, не знать ни усталости, ни голода и лишь бесконечно идти светлой дорогой познания…»
Он углубился в чтение и забыл обо всем на свете…
Буратино узнает свою историю
— Пожалуйста, расскажите мне об этой стране, о городе кукол… и обо мне. Может быть, я сумею вспомнить, — умоляюще сказал Буратино.
— Да, да, расскажите ему, ваше величество!.. — поддержала сына королева.
— Видишь ли, — начал Бураткинс, — все жители города кукол рано или поздно отправляются из Страны Счастливых Снов в Мир Людей, чтобы принести туда свет и добро. Такова наша задача и священная обязанность. Но ты, Буратино, принадлежишь к королевской фамилии, и тебе незачем было отправляться к людям. Твое место здесь — у королевского трона, а затем и на троне. Правда… в истории нашего рода бывали случаи, когда члены королевской семьи… совершали такой бессмысленный поступок. Но это были исключения: твоих предков толкала на подобное безумство скука… или неразделенная любовь. Однако когда такое желание высказал ты, все были просто шокированы. Никто так и не понял, почему ты решил покинуть нас: может, начитался легкомысленных книжек, а может, встретился с недобрым сновидением…
— С каким сновидением? — переспросил Буратино.
— С безответственным, бездумным и в высшей степени преступным сновидением! — гневно ответил король. — Сновидения являются каждому из нас. Обычно они-то и уводят кукол в Мир Людей. Но ни одно сновидение не имеет права соблазнять королей и принцев! Однако возможно, что кому-то из них удалось уговорить тебя… и ты ушел.
Буратино по-прежнему мало что понимал, но он решил не перебивать короля, а только внимательно слушать. Между тем Бураткинс продолжал:
— Твоя несчастная мать едва не лишилась рассудка, потеряв тебя. Ты только посмотри на нее, бесчувственное дитя! (Буратино предпочел опустить глаза долу.) И вот, когда ты наконец счастливо возвращаешься из своей добровольной ссылки, мы узнаем, что принц Буратино, оказывается, не может остаться здесь навсегда! И вообще… все твое поведение… эта потеря памяти… я не нахожу объяснений. Если в Мире Людей ты умер, то должен вспомнить все о Мире Снов!
— Но я не умер!.. — закричал Буратино и почувствовал, как волосы на его голове встали дыбом.
Королева вскрикнула и упала без чувств. Но король Бураткинс даже не обратил на это внимания. Он смотрел на Буратино так, словно перед ним было привидение.