В голове у меня промелькнула картина: Анна, голая, привязана кожаными ремнями к станку в каком-нибудь садо/мазо-подвале, и ее хлещут и хлещут кнутом, пока не расскажет окружающим ее каменным галенским мордам все, что те хотят знать, обо мне и Саксони.
- А открытки с железнодорожными станциями тоже дала?
- Нет, не давала! Уй, да, да! Я отдала им все!
Тут (картина та же) фанерная дверь разлетается в щепы, и врываюсь я, как Брюс Ли, крутя нунчаками, словно пропеллерами.
- ...дом?
- Томас!
Я вздрогнул и увидел, что обе женщины ждут от меня ответа. Взгляд Саксони метал молнии, вдобавок она смертельно ущипнула меня под мышку.
- Простите. Что вы сказали?
- Настоящий писатель, не правда ли? Витает в облаках... прямо как Маршалл. Вы слышали, что года за два до его смерти Анна забрала у него ключи от машины? На этом своем старом микроавтобусе он только и делал, что деревья пересчитывал! Одно слово - мечтатель. Старый мечтатель.
Здесь каждый мог рассказать по крайней мере десяток историй о Маршалле Франсе. Маршалл за рулем, Маршалл за кассой, Маршалл и его ненависть к помидорам. Просто рай для биографа; но я стал задумываться, почему они придают Франсу такое значение и почему они все настолько тесно контачат между собой. Я вспоминал Фолкнера - и Оксфорд, штат Миссисипи. Насколько я читал', все в городке знали его и гордились, что он жил там, но это не так уж занимало их умы - он был просто их знаменитый писатель, и всё. Но здесь о Франсе говорили так, будто он либо сам Господь Бог в миниатюре, эдакий простецкий божок, либо по меньшей мере брат, самый близкий из всей родни.
В библиотеку мы решили в итоге не заходить и вместо этого продолжили нашу прогулку - отчасти потому, что настроение в это утро у меня было совсем не книжное, а отчасти потому, что некоторые места я уже несколько дней не посещал.
Моя экскурсия начиналась на автовокзале с облупившимися белыми скамьями снаружи и с расписанием автобусов, вывешенным прямо над ними, так что если вы хотите узнать, когда прибывает сент-луисский экспресс, то должны чуть ли не забираться к сидящим на колени. Полная миловидная женщина за плексигласовым окошком продает билеты. Сколько фильмов начиналось с такой же пыльной автобусной остановки где-нибудь в глуши? По главной улице ползет междугородный "грейхаундовский" автобус и останавливается у кафе "Ник и Бонни" или у Тейлорского автовокзала. Над ветровым стеклом, где оно отливает зеленью, написано, что автобус идет в Хьюстон или Лос-Анджелес. Но по пути он остановился в Тейлоре, штат Канзас (читай: Гален, штат Миссури), и вы удивляетесь - зачем. Передняя дверь с шипением открывается, и выходит Спенсер Трейси или Джон Гарфилд{61}. У него в руке поношенный чемоданчик, а сам он напоминает бродягу, или на нем шикарный городской костюм. Но в любом случае ему нет никакого смысла здесь выходить...
Второе любимое место - жутковатая лавочка в двух шагах от автовокзала. Внутри сотни гипсовых статуэток - Аполлон, Венера, "Давид" Микеланджело, Лорел и Харди{62}, Чарли Чаплин, жокеи с кольцом в вытянутой руке для привязывания поводьев. Рождественские венки, ждущие призрачными рядами, кто бы их купил. Хозяин-итальянец сам же и работал в мастерской за торговым залом и редко выходил к прилавку, когда появлялись посетители. Будучи в Галене, я видел всего два или три образца его работы у кого-нибудь дома или во дворе, но, видимо, сводить концы с концами ему как-то удавалось. Однако самое зловещее в этих статуэтках - их белизна. Заходишь - и словно окунаешься в облака, только здесь это Джон Ф. Кеннеди и распятый Христос. Саксони же лавочку терпеть не могла и каждый раз вместо этого заходила в аптеку посмотреть, не пришло ли каких-нибудь новых книжек. А я дал себе зарок, что перед отъездом непременно куплю тут что-нибудь на память - хотя бы в компенсацию за все то время, что проторчал в этом заведении, глазея по сторонам. Правда, никто больше сюда и не заходил.
- Здравствуйте, мистер Эбби! Я так и знал, что вы скоро придете. У меня есть для вас кое-что специальное. Подождите.
Хозяин исчез в мастерской и через несколько секунд вышел с чудесной статуэткой Королевы Масляной. В отличие от остальных она была раскрашена соответственно книжным иллюстрациям.
- Фантастика! Чудесно. Как вы...
- Нет-нет, не стоит благодарности. Работа чисто заказная. Примерно с неделю назад пришла Анна и велела изготовить фигурку для вас. Если хотите поблагодарить кого-нибудь, благодарите ее.
Я предусмотрительно засунул статуэтку в карман и решил до поры до времени не показывать ее Сакс. На длительный спор я настроен не был. До встречи в аптеке оставалась еще пара минут, так что я шмыгнул в телефонную будку и набрал номер Анны.
- Франс слушает. - Голос ее звенел, как молот по наковальне.
- Алло, Анна? Это Томас Эбби. Как поживаете?
- Привет, Томас. Хорошо поживаю. А что слыхать у вас? Как продвигается книга?
- Спасибо, ничего. Я уже закончил главу, вчерне. Кажется, вышло неплохо.
- Поздравляю! М истер Том Турбовинтовой! Вы опережаете график. И много там сюрпризов? - Тон ее мгновенно переключился с жесткого на игривый.
- Ну... Не знаю. Думаю, да. Послушайте, я только что зашел к Марроне, и он передал мне ваш подарок. Мне очень понравилось. Великолепная идея. Я очень тронут.
- А что сказала Саксони? - Голос ее снова переменился, заиграл хитрецой.
- М-м-м, честно говоря, я ей еще не показывал.
- Я все гадала, покажете ли. А что такого, скажите просто, что это подарок вам обоим - скромное, мол, поощрение за то, что доделали главу. Саксони же не станет тогда сердиться?..
- Зачем я буду это делать? Вы же подарили статуэтку мне, верно?
- Да, вам, но пожалуйста не поймите меня превратно. - Ее голос замер и повис в пространстве; судить по этому голосу нельзя было ни о чем.
- Да, но видите ли, если это подарок мне, то я предпочел бы им не делиться. - Я заметил, что говорю обиженно.
- Но на самом-то деле вы и не будете делиться. Мы же с вами все равно знаем...
Спор выдался затяжной. В результате, если быть до конца честным, я остался разочарован. Возможно, подарок вдохновил меня на мимолетные фантазии - "Анна и я"; и та легкость, с какой она отмела подобные мысли, подействовала как холодный душ. В конце концов она сказала, что Нагелина записана к ветеринару на укол, так что хвост беседы был скомкан. Анна повторила, что будет рада помочь, если нужно что-то еще, и повесила трубку. Я тоже дал отбой, но еще какое-то время не отнимал руки от рычага. Что за чертовщина? Только сегодня утром я думал, как прекрасно складывается жизнь, а через два часа швыряю в сердцах трубку, так как не могу пофлиртовать с Анной Франс.