В доме 7С жила Мира, которая по слабости здоровья тоже не ходила в школу. У нее были сильная астма и множество других болячек – она ходила с трудом, подволакивая ноги с искривленными внутрь коленями. Мира была одной из первых подруг Деа. Девочки придумывали необыкновенные истории о других жильцах, изобрели новый язык «перевертыш» и прятали сокровища в вазонах с цветами, чтобы однажды их нашли инопланетяне.
В тот день они все утро играли в ученых, изобретая имена для каждого цветка, приходившего на память, и старательно зарисовывая флору цветными карандашами в большом альбоме из плотной бумаги, который Мире купил отец, чему Деа безумно завидовала. Она вообще завидовала всему, что делал отец Миры, даже благоглупостям вроде той, как он спускался во дворик и звал Миру на ужин, нетерпеливо придерживая дверь рукой.
Деа очень завидовала, что у Миры есть отец.
Стояла жара. Бассейн не приносил облегчения – правда, Деа не плавала и даже не умела. Мире пришло в голову втащить садовый стул в домик у бассейна, где работал вентилятор. Вскоре девочек сморило, и они заснули рядышком в шортах и футболках, чуть касаясь друг друга ногами.
Деа оказалась в узком каменном коридоре – полуобвалившемся, открытом с обеих сторон, будто в руинах какого-то замка. Она шла, и камни приходили в движение, становясь дверьми.
Позже она узнала от матери, что это не такая уж редкость. Чувствуя вторжение, спящий возводит стены, здания, а иногда и целые города, защищаясь от чужого проникновения, – так организм выделяет белые кровяные тельца в месте инфекции.
Но Мира была неопытна, и Деа легко вышла в одну из дверей на свежую зеленую траву. Ходить в чужом сне было все равно что ходить по чужому дому – все кругом незнакомое, и Деа инстинктивно знала, что лучше ничего не трогать.
В нескольких десятках метров от нее Мира играла в теннис, бегая по корту на сильных стройных ногах, всякий раз с увесистым шлепком точно попадая по мячу. Теннисные мячи в полете превращались в птиц и взмывали в небо. Вскоре вверху уже кружилась дюжина птиц, будто в ожидании чего-то.
Даже в шесть лет Деа поняла, что вторглась во что-то очень личное. Птицы выстроились в фигуру, напоминающую воздушного змея, настолько большую, что она закрыла небо. Двор заволокло тенью, и Деа поняла – пора просыпаться.
Снаружи шел дождь. И впервые в жизни сердце Деа билось нормально.
Мириам знала, что сделала Деа. Тогда девочке это не показалось странным – это же мама, она все знает. Например, как сделать вкусный куриный суп, добавив сливки и помидоры в банку «Кэмпбеллс», или поймать на язык одну капельку дождя, или что зеркала и открытые водоемы – это плохо, а часы – хорошо.
В тот день Мириам сидела за кухонным столом, стиснув чашку чая так, что Деа видела каждую вену на маминых руках, и объясняла правила хождения в чужие сны.
Первое правило, которое Деа угадала сама, – никогда не пытаться что-то изменить или вмешаться в сон другого человека.
Второе правило вытекало из первого: Деа может ходить в сны, сколько хочет, если проявит осторожность и не забудет правила, вот только нельзя повторно входить в сны одного и того же человека.
Третье правило: ее не должны видеть.
Мириам объясняла и другое: птицы во снах – вестники и служат провожатыми, возле зеркал и воды границы между мирами тоньше, а часы охраняют их с Деа от вторжения с той стороны. Но Деа почти не слушала, расстроенная запрещением еще раз побывать во сне Миры.
– А почему второй раз нельзя? – спросила она.
Мать взяла ее за подбородок.
– Я не дам им найти тебя, – сказала она, уставившись на Деа расширенными глазами, будто пытаясь передать тайное послание. Деа угадала мамин страх и испугалась сама.
– Кому? – спросила она, догадываясь об ответе.
– Чудовищам, – просто ответила Мириам.
Глава 3
Начиная с шести утра, даже в субботу, часы отбивали время, затевая перезвон каждые шесть часов. Сперва полдюжины одновременно, потом просыпались еще несколько, и наконец остальные. У Мириам было больше двадцати часов – со звоном, музыкой, гонгами и свистками. Мириам любила часы – они ее успокаивали, вытаскивая в утро звуками своих зубчатых колесиков и прочей механики.
Деа привыкла. Часы кочевали с ними повсюду. Как правило, она уже не просыпалась под привычный перезвон, но сегодня Деа резко открыла глаза и долгий сумбурный миг не могла вспомнить, где она, в каком городе и в какой части страны. Как только замолчали последние часы, Деа перевернулась на другой бок, натянула одеяло на голову и заснула снова, глубоко и, как всегда, без сновидений. Так, казалось ей, люди плавают, погружаясь в воду.