- Что, попалась? Попа-а-алась!
Собака сунулась, было, под решетку, но прохода там не оказалось. Лопоухая очумело уставилась на кирпичи, пытаясь сообразить - куда же делась дырка? У нее на мгновение возникло ощущение нереальности происходящего, а следом мелькнула ужасно неприятная мысль, эквивалентная человеческому слову "пипец!". Она стала метаться в замкнутом пространстве, но потом остановилась и... кинулась прямо на Виталика. И он растерялся, не зная, что ему делать дальше: причинять ей большой вред он не собирался, хотел только проучить, отвадить от этого места. Но как соразмерить силу убеждения, когда в руках у тебя тяжелая совковая лопата, а на тебя мчит загнанное в угол, пронизанное страхом существо?
Такое с ним уже было однажды, несколько лет назад. Он охранял тогда недостроенную энергетическую подстанцию, располагавшуюся на окраине города. Как-то раз, в его дежурство, на территорию забрался заяц - настоящий серый заяц с длиннющими ушами. Он пролез в дыру под забором, и теперь лакомился молодыми побегами дикого салата, который рос здесь в больших количествах. Виталик увидал зайца и, не раздумывая, погнался за ним, прихватив на ходу обломок кирпича. Очень скоро он загнал ушастого в угол бетонного забора. Заяц метался зигзагами, сбивая Виталика с толку и не давая прицелиться, но в какой-то момент вдруг остановился и уселся на задние лапы, глядя на своего преследователя лупастыми глазищами. Слегка ошарашенный, Виталик стоял напротив зайца с зажатой в руке половинкой. Весь его охотничий азарт куда-то испарился, а в голове возникла простая мысль: "Господи, неужто я и впрямь кину в него кирпичом?!". Заяц, словно почувствовав человеческую слабость, метнулся мимо, и был таков. А Виталик остался стоять с кирпичом в руке. Он все пытался понять: что это с ним такое было? Зачем он вообще погнался за этим несчастным зайцем? И главное: что бы он делал, если бы попал в него? Ободрал бы его и съел, что ли? (Из далекого детства сразу же всплыла омерзительная картинка - кролик, забитый людьми на еду: привязанный за ноги, кроль висел вниз головой в дверном проеме сарая; остекленелые глаза его были страшно выпучены, а из носа тянулись к земле длинные, кровавые сгустки. А рядом с дверьми валялось дубовое полено, с одного конца испачканное кровью...). Скорее всего, это был какой-то темный, первобытный позыв, вырвавшийся из неведомых глубин его существа, когда мозг еще не успевает осознать, а рука уже хватает камень. Словно включилась какая-то забытая за долгие века генетическая команда: щелкнул переключатель и... И вот ты уже не Homo Sapiens современного образца, а первобытное существо из каменного века - без отягчающих мыслей, но со здоровыми звериными инстинктами!
Лопоухая мчалась прямо на него... Не добежав пару метров, она резко метнулась влево, и Виталик, машинально махнув лопатой, лишь слегка задел ее холку. Лопоухая пролетела мимо, выпустив из себя вонючую воздушно-капельную смесь.
- Во я дурак, а? - Виталька беззвучно засмеялся, глядя на полосу собачьего страха, которая желтела на темном апрельском снегу. - Да пусть живет, мать ее! Тьфу ты...
***
Впоследствии Лопоухая еще какое-то время отравляла охранникам жизнь, и продолжалось это до того самого случая, когда... Но, всё по порядку!
Самая гнусная особенность Лопоухой заключалась даже не в ее назойливости, а в том, что она постоянно рыла подкопы под забором. Охранники закапывали ямы, но Лопоухая рыла их снова и снова. Совершенно непонятно, зачем она это делала (она прекрасно пролезала и под воротами!), скорее всего, в ней играла какая-то забытая струна ее загадочной породы. Виталик еще несколько раз гонялся за ней с лопатой, а Аркаша упражнялся в метании камней (дед же Сей Сеич удовлетворялся тем, что топал на Лопоухую ногами и грозно кричал, так как бегать уже не мог, да и кидаться камнями тоже: плечевой артрит, однако!). Впрочем, делали они это больше от бессилия и для очистки совести, чем с надеждой залучить быстроногую, неуловимую мерзавку. Самым миролюбивым по отношению к Лопоухой был, конечно же, Борисыч. Он даже несколько раз кидал ей кости, и она, осмелев, уже подходила к нему на расстояние вытянутой руки - разумеется, когда других охранников не было поблизости. За это коллеги сердились на Борисыча, а дед Сей Сейч за глаза называл идиотским словом "штрейкбрехер".
Самое неприятное, что подкопами Лопоухой стали пользоваться и Цыган с Диком (Дик дополнительно для себя расширял лапами проход), но если б только они... Однажды через один из таких подкопов на территорию проникли непрошенные гости - Рыжиепсы!
То была жестокая битва! Дик с Цыганом отчаянно дрались хвост к хвосту, раз за разом отражая атаки рыжих агрессоров. Цыган был особенно страшен: он дико визжал и хрипел, разбрызгиваясь белой слюной, но толку от него было не много. Зато Дик был спокоен и молчалив, но почти каждый выпад его мощных челюстей достигал цели, поэтому Рыжиепсы нападали на него все разом, с нескольких сторон, и он один оттягивал на себя сразу четырех врагов. И даже Лопоухая принимала посильное участие в этой битве: она металась вокруг дерущихся и хватала за хвосты вероломных пришельцев, отвлекая на себя часть их внимания. Изредка кто-нибудь из Рыжихпсов кидался за ней в погоню, да куда там! Малышка же все это время благоразумно пряталась в будке, изредка высовывая оттуда нос и поскуливая от страху.
Драка продолжалась минут пять, пока из домика не вышел дед Сей Сеич. Первое время он игнорировал собачий гвалт, думая, что это Дик задрался с Цыганом из-за еды. Но вот визг и вопли стали запредельными, и тогда охранник понял, что происходит нечто экстраординарное. Когда он, с лопатой наперевес, подоспел к дерущейся своре, один из Рыжихпсов уже лежал на боку с порванной глоткой и дрыгался в агонии, а Цыган, смешно подпрыгивая, волочил свою окровавленную заднюю лапу. Рыжиепсы спешно отступали, исчезая один за другим в дыре под забором: теперь их было четверо, и они получили сегодня по полной! Дик, глядя на поверженного врага, победно рычал, Цыган зализывал рану, а Лопоухая, отойдя чуть в сторону, с любопытством смотрела на Сей Сеича: она словно чувствовала, что теперь ее не прогонят, что она теперь - СВОЯ! Эту картину триумфа довершала Малышка, которая с радостным визгом носилась вокруг победителей.
- Все целы? Ну, и слава богу! - сказал Сей Сеич. Уже поворачиваясь уходить, он пробурчал под нос:
- А дохлятину утром уберем, с Виталькой - он енто дело любит.
И пошел к забору, засыпать очередную дыру Лопоухой.
***
Настало лето. Охранники больше не гоняли Лопоухую, хотя еду на ее долю по-прежнему не готовили. Цыган пару раз пробовал подъезжать к ней с кобелиными делами, но что-то в ней его отталкивало, хотя сучка ничего против не имела. И Цыган отстал, воспринимая теперь ее только как лишнюю пасть. Впрочем, Лопоухая и не посягала на их пайку, и было даже удивительно, где она доставала себе пропитание. Нор под забором она больше не рыла, но раз в день уходила куда-то с территории под ворота. Цыган предположил, что она бегает на поселок, который находился примерно в километре от них: там, посреди дюжины "хрущевских" пятиэтажек, была большая и сытная помойка.
"Вряд ли, - отвечал Дик. - Чтобы туда попасть, ей нужно пересечь всю Промзону, а это с десяток баз, и у каждой у ворот пасется свора... Я сам там только один раз был, и то уже давно. Не-е, не пройти ей туда!