"Да, видать, не только у нас одних собачья жизнь!".
***
В конце лета Дик пропал. На третий день его отсутствия все забеспокоились всерьез - и люди, и собаки. Люди говорили:
- Так надолго он никогда не уходил. Может, загрызли где?
- Ага, такого попробуй загрызи!
- Да запросто! Это раньше он был гроза Промзоны, а теперь... Возраст, однако!
- А сколько ему было?
- Не знаю. Я когда сюда пришел - семь лет назад - он уже взрослый был. Лет девять-десять ему, наверное.
- Да, для собаки десять лет, это уже старость. Может, помер где-нибудь сам?
- Может... Я слышал, что старые собаки уходят умирать подальше ото всех. Любят они чегой-то в одиночку помирать. А мы вот, чегой-то любим на людях... Тоскливо в одиночку-то!
- Наверное.
А собаки говорили:
"Должно быть, подался свой "рай" искать, старый дуралей! Я ему говорил, да что толку. В последнее время он совсем из ума выжил !".
"Что еще за рай?".
"Ты что, не слышал эту старую байку для тупорылых кретинов?... Ну, говорят, что есть такие края, где собаки живут без нужды, где никто их не бьет, не гонит, где им нет надобности драться за кусок жратвы, потому что жратва чуть ли не сама с деревьев в пасть падает. А зимы и вовсе нету - вечное лето, короче. И сук гулящих кругом до чёрта!".
"А-а, слышал я про такое место, только у нас это называется не рай, а "страна собак"".
"Не один ли хрен, как это называется?! Все равно брехня".
"Почему же брехня? У нас недавно две собаки ушли и не вернулись - сначала одна, а через несколько дней другая. Вот и Дик ваш исчез. И я когда-нибудь тоже... Если, конечно, доживу до старости".
"Слюни подбери! В рай он захотел".
"Можно подумать, ты не хотел бы!".
"А чо хорошего в этом вашем раю?! Ни подраться, ни стащить ничего... Не, мне такой рай на фиг не сдался - скукота! Для меня рай, это когда ходишь голодный, а потом хренак - и надыбал жратву. Или суку втихаря у товарища увел. Вот это - рай! Весь кайф в контрастах, балда!".
"А мне здесь не нравится. Дерьмо эта наша Промзона!".
"Вот и вали отсюда! Все валите! Собирайтесь всей шоблой и чешите на фиг в свой рай, или как там его - мне больше жратвы тут останется. И воздух чище будет".
"Не, всем вместе идти нельзя: это место ищут поодиночке".
"Почему?".
"Не знаю, только все старые собаки, когда настает их срок, уходят. И никто еще не вернулся назад...".
"И ты, идиот, конечно, думаешь, что если они не возвращаются, значит, они "туда" попадают?".
"Понятное дело! Кто ж захочет уходить из такого клевого места?!".
"Ну ты и дурак!!! Да дохнут они в какой-нибудь канаве придорожной, или под колесами - вот и не возвращаются. Я с вас, с придурков доверчивых, ржунимагу! Вот и Дик такой же романтический идиот был, чтоб ему...".
"Вижу, ты по другу не сильно скучаешь".
"А чо по нему скучать-то! Я и без него прекрасно проживу. И вообще, от него в последнее время все меньше проку было. Драться ему, видите ли, неинтересно и противно, на чужих гавкать - тоже западло... Пацифист хренов! Не, без него нам лучше будет".
"Рассказывай! Да вы без него за ворота теперь не выйдете! Вас Рыжиепсы порвут, как Тузик белку".
"Закрой хавальник, урод!".
"Злой ты, Цыган!".
"А ты тупой!".
"Пошел ты!".
"Сам пошел!".
- Р-р-р!
- Гав-гав-гав!!!
***
Дик шел и шел вперед. Солнце уже три раза заходило перед ним и снова вставало за спиной. Временами он даже начинал думать, что умер (Сэнсэй как-то сказал ему, что иногда собаки умирают просто так - не под колесами, не от отравленной еды, и не в драках, а именно от старости, потому что "кончается запас жизненных сил!"), но стертые об асфальт лапы болели, и все так же ныло сердце. Это означало только одно: он жив!
На четвертый день, когда взошло солнце, он, наконец, увидел то, что искал. Увидел неожиданно и сразу: вот только что он уныло тащился по обочине, и хлоп! - дорога резко оборвалась..., и будто спала пелена с глаз.
Да, именно так он все это себе и представлял: зеленая лужайка с мягкой, шелковистой травой, дивное небо с легкими перьями облаков, теплый и влажный ветерок, доносивший до его носа целый гастроном запахов. И, конечно же, был там обломок стальной трубы, торчащий прямо из небольшого пригорка. Из этой трубы нескончаемым ручьем выливалась чистая, прохладная вода изумительного вкуса, которую хотелось пить и пить до бесконечности.
Напившись вволю, Дик улегся в тени огромного дерева и положил морду на лапы. Ветер тихонько шевелил листву над его головой, в ветвях чирикала какая-то птичка, а невдалеке от него, прямо на лужайке, большой красивый петух гонялся за жирной курицей. Псу было легко и спокойно. Снова пришла мысль, что, может быть, он уже умер? Но потом он подумал, что если даже и так, то какая ему, собственно, разница, если тут так замечательно?! Невыносимое счастье наполнило все его существо. Дик поднялся на передние лапы и, запрокинув вверх морду, истошно завыл:
- Воу-у-у-у!
Послесловие.
Я оставил троих славный псов на том самом месте, где от них ушел Дик. После этого произошло еще много разных событий, которые я также хотел описать, но первые читатели сказали мне, что эта история становится чересчур уж затянутой. Честно говоря, я и сам начал это подозревать, поэтому решил закончить повествование сразу после ухода главного героя: и в самом деле, эту собачью "сантубарбару" можно продолжать до бесконечности, но какой в этом смысл?! Кому интересно, однако, могу сообщить, что один из тех псов все еще жив и здоров, и охраняет родную зону, но я не стану говорить, кто именно - пускай гипотетически поживут пока все трое, как "кот Шредингера" в своем субатомном ящике. На территории появлялись новые собаки, и так же неожиданно пропадали. Сейчас там даже обитает одна породистая сука (помесь лабрадора с черт знает кем еще!) - красивая бело-коричневая псина с длинным веснушчатым носом, большая и добрая. Но жрать же она здорова! Живы и Рыжиепсы, их стало еще больше - аж восемь штук (или девять?)! Они все так же враждуют с нашими собаками, все так же идет между ними война на смерть, и, порой, льется густая собачья кровь. А мы, "постоянный состав", смотрим на них с высоты нашего положения и думаем: а что есть наша жизнь, если вот так же поглядеть на нее со стороны? Может, кто-то уже и смотрит?
И вот еще что. Я не знаю, о чем на самом деле думают собаки, и думают ли они вообще, но, похоже, они в состоянии понять то (пускай и инстинктивно), чего часто не можем понять мы. Помните слова из песни: "Есть только миг между прошлым и будущим..."? Так вот, есть лишь единственный момент настоящего, за границами которого нет ничего вообще, ибо прошлое вполне может оказаться иллюзией нашего сознания (да так оно, по большому счету, и есть: зачастую прошлое трактуется всеми по-разному, отображая лишь личную точку зрения, часто не имеющую ничего общего с истиной!), а будущее - и вовсе не наступить. И собаки живут этим моментом настоящего, ничего не помня и ни на что не надеясь. Просто, как животные. Разумеется, наш образ мышления дает нам силу и преимущество перед ними, и с его помощью мы даже можем создать такую полезную вещь как, например, ливерная колбаса, или автомобиль. И да: мы имеем над ними абсолютную власть! Мы можем дать им еды и приютить, а можем прогнать прочь, или завезти куда-нибудь подальше, с глаз долой. Или вообще убить. Мы для них - боги! Но счастливее ли мы от этого, чем они?
Зачем я написал это? Не знаю. Привык я к ним, что ли.
Август 2016г. Промзона.