Эффект от напитка не просто утолил его жажду. Внезапно, полная чернота стала менее непроницаемой, как будто стены испускали слабый зеленый свет. В этом тусклом сиянии он мог теперь четко видеть своих спутников. Они выглядели, как будто также, но стали фосфоресцирующими. Кроме того, они перестали быть прозрачными, и выглядели твердыми и непрозрачными. (Найл предположил, что, они чувствовали себя в безопасности на собственной территории, и способность становиться прозрачными не нужна.) Но самым жутким было, то что они перемещались по пещере беззвучно.
Все незнакомцы имели то же самое странное, нечеловеческое лицо как и у его первого проводника, и те же самые огромные ноздри и уши. Их лбы варьировались по размеру, так же, как и подобные рту органы в центре, и хотя их основные рты никогда, казалось, не открывались кроме как для питья, дополнительный рот во лбу был странно подвижен и полон жизни. Он часто открывался и закрывался, так что время от времени существа напоминали рыб.
Большинство из них пило из кувшиноподобных сосудов. И Найл теперь заметил, что кувшин, из которого он пил, был поставлен около него на полу, просто его почти скрыли листья. Найл пришел к выводу, что существа едва бы пили так, если бы не имели определенной разумности, помимо инстинкта утоления жажды. Найл взял сосуд и сделал другой большой глоток. Еще более усилился эффект освещенности вокруг него. И хотя Найл не испытывал опьянения, подобного вызванному медом или вином, он понял, что был теперь нечувствителен к холоду. Это казалось даже приятным. Теплота была бы даже излишней. Он коснулся кожи лица; она показалась холодной как у трупа. Все же он наслаждался холодом так же, как он обычно наслаждался теплом.
Теперь он заметил, что хотя они пили вместе, эти странные существа, не были дружелюбны. Напротив, они казались очень задумчивыми. И это, понял Найл, отличало их от людей. Из всех людей, которых он когда-либо знал, он едва ли опишет кого-то из них как задумчивого, кроме некоторых редких обстоятельств. Напротив, люди, казалось, чувствовали, что счастье в том и состоит, чтобы не быть задумчивыми. Иногда люди восхищались и задумчивыми, выделяли их как больших философов, числили их среди самых поразительных человеческих существ. Почему люди шли на то, чтобы достигнуть состояния задумчивости?
Найл наблюдал другие интересные последствия потребления мшистой жидкости. Столь же странным образом он не только наслаждался холодом, но также и голодом. Это казалось парадоксальным. Найл понял, что нормальное чувство удовлетворения, которое следовало за насыщением пищей, было притуплением чувств, которые были противоположностью чувству живости ума, и это казалось существенной частью счастья.
Собираясь сделать следующий глоток воды, Найл сделал паузу, и поставил сосуд. Что-то случилось с ним. Мало того, что жидкость производила противоположный эффект в отличие от вина или меда. Вино заставляло сердце биться быстрее увеличивая приятное тепло. Эта земляная жидкость погружала в тишину, которая увеличивалась и сделалась более глубокой. Четверть часа назад, Найл был уставшим. Теперь усталость исчезла, чтобы уступить место глубокому спокойствию, так, что он даже не мог больше чувствовать бьется ли его сердце или нет. Это было, так как будто он проспал всю ночь и был теперь полностью отдохнувшим.
Найл начал понимать. Раньше в городе пауков, когда он возвращался вечером во дворец , утомленный после долгого дня работы по организации ремонта разрушенных зданий или препятствуя членам Совета ссориться, он обычно бросался на кучу подушек и позволял служанкам приносить еду и напитки, пока он не чувствовал себя отдохнувшим. Но он никогда не расслаблялся вне определенного места. После восстановления энергии, он любил поговорить с Вайгом или Симеоном или своей матерью. Слишком сильное расслабление просто заставило бы его заснуть.