Когда он подошел ко входу, сопротивление, казалось, усилилось, словно какая-то сила не давала ему проникнуть внутрь. Найл сконцентрировался сильнее и двинулся в проход. Он тут же оказался в полумраке, как будто его завернули в полосы серого шелка. Все еще ощущая сопротивление, он вновь двинулся вперед, применяя «волевую ходьбу». Это было словно брести под толщей воды. Вскоре он оказался в полной темноте. Он обернулся ко входу, но ничего не увидел. Смешавшись, он решил пойти назад. Но теперь он не был уверен даже в том, где именно был выход.
В каком-то смысле это было хуже, чем оказаться снаружи на бесконечной полосатой равнине, поскольку здесь не было вообще ничего. Юноша снова попробовал сосредоточиться, и чувство потерянности исчезло. Он подумал, что не имеет значения, куда идти. Поскольку он находился внутри строения, он должен был набрести на стену рано или поздно. Поэтому он сосредоточил все внимание на концентрации и просто зашагал вперед. Долгое время темнота не рассеивалась, но Найл, как ни в чем не бывало, продолжал свою "волевую ходьбу". Затем появился сероватый свет, и он прошел сквозь другую дверь, вновь оказавшись на мостовой.
Но, на сей раз, все выглядело по-другому. Строения были мельче и стояли ближе друг к другу, очевидно, образовывая жилой квартал, полосатую дорогу заменил серый булыжник. Посмотрев по сторонам, он увидел, что конические строения исчезли. Очевидно, он оказался в другом месте или в другом сне.
На сей раз, по тротуару бесцельно бродили какие-то существа. Их сложно было назвать людьми. У них была белая кожа и морщинистые старческие лица, почти полностью скрытые буйно разросшимися седыми волосами. Выглядывающие из копны волос глаза казались слишком круглыми и большими для человеческого лица.
Сперва юноше почудилось, что эти существа были четвероногими, но приглядевшись, он убедился, что у них были две длинные ноги и пара рук, длина которых по меньшей мере вдвое превышала человеческие, с необычайно крупными и длинными кистями. Фактически они передвигались на всех четырех конечностях, и трудно было представить, как они могли бы делать это иначе, ведь, даже выпрямись их кисти болтались около ступней. Найл подумал, что их можно принять за привидений на четырех ногах. И все-таки он был рад, что больше не пребывает в одиночестве, хотя что-то в этих созданиях его слегка тревожило. Он вовсе не был уверен, что они ему нравятся.
Небо также изменилось. Прежде оно было чистым, а теперь его скрывали серебристые облака. Но обычные облака должны располагаться более-менее параллельно по отношению к земле, а эти стояли вертикально и были мелкими и светящимися, так что, скорее походили на огромную бисерную занавесь или громадную хрустальную люстру. Из-за них свет приобретал любопытный серебристый оттенок.
Некоторые из четвероногих созданий посмотрели на него с интересом, даже подошли, чтобы поглядеть поближе. Найлу они были не менее любопытны — он полагал, что это были какие-то разновидности духов природы, вроде людей-хамелеонов. Вскоре вокруг него собралось их не меньше дюжины. Один, казавшийся мельче и моложе остальных, потянулся к нему, чтобы дотронуться своей необычайно длинной кистью. Другие издали что-то вроде предостерегающего шипения, и существо отдернуло руку. Но мгновение спустя к нему потянулся второй и испытующе потыкал Найла длинным скрюченным указательным пальцем, тыльная сторона которого обросла седыми волосами. Найл не шевелился, улыбаясь, чтобы показать, что он их не боится, и еще некоторые протянули руки и потрогали его.
Казалось, больше всего их занимало его лицо, голые руки и ноги. При чудовищной длине их конечностей им было одинаково легко дотянуться и до его ступней и до головы. Он заметил, что их руки были очень холодны и в их касаниях было что-то удивительно успокаивающее.
Вскоре они все принялись тормошить его, словно собаку, поглаживая его руки, плечи, спину и даже бедра. Он нашел, что это необычайно приятно, и по ощущениям похоже на массаж, который ему делали женщины-служанки после того, как он принимал ванну. Его охватывало теплое дремотное чувство, которое странным образом напомнило ему удовольствие, которое он пережил, когда держал принцессу Мерлью в своих объятиях.
Внезапно он вздрогнул от крика, полного злобы, и бледные создания виновато отпрянули. По направлению к ним шагал человек, в котором он инстинктивно признал женщину. Длинные темно-каштановые волосы спускались ниже пояса, одета она была в бурый балахон, почти достающий до земли. Но на ее лице не было ни глаз, ни носа — только рот по центру с длинными чувственными красными губами.