Рано или поздно, но Найл должен был направить свой путь на север, и не было никакой причины, почему он не должен сделать это немедленно. Накинув плащ на плечи, так как ветер становился холодным, он направил свой путь вниз по северному склону холма. Но путешествие было не долгим. Через пол мили Найл почувствовал под ногами ощущение покалывания, которое указало ему, что рядом подземный поток. В этой точке Найл повернул на запад и последовал вдоль русла потока. Его озадачило то, что поток под его ногами казался меньшим, чем он ожидал — предположительно не больше шести футов шириной. Вспоминая размеры священного озера Найл имел все основания предполагать, что питалось рекой или, по крайней мере, несколькими источниками.
Ландшафт, раскинувшийся перед ним, был голый и безлесный: низкие холмы, покрытые грубой травой, и долины, полные утёсника обыкновенного и ежевики. И так как до заката оставалось меньше часа, Найл начал думать о поиске места для ночлега. Это был долгий день, и он прошел более двадцати миль; ноги начинали болеть. Теперь, когда Найл больше не сопровождался людьми-хамелеонами, он стал подвержен обычной человеческой усталости.
Но это была не просто усталость, что-то еще заставляло его чувствовать себя странно подавленным. После территории людей хамелеонов, с ее деревьями и водоемами и осенними цветами, этот пейзаж вересковой пустоши казался мрачно безжизненным. Он не видел ни одного элементаля, с тех пор, как расстался со спутниками, и для него это было не удивительно. Он заметил, что элементалям, несомненно, была свойственна жизнерадостность. Похоже, они любили природу и существовали, используя ее жизненную силу. В том что окружало Найла сейчас было очень мало жизненной силы.
Следуя вдоль подземного потока, он обнаружил, что идет вдоль невысокого хребта, под которым виднеется долина, с торфяным коричневым озером, полным увядающей осоки. Горный хребет вел к плато в несколько сотен ярдов шириной, в центре которого был высокий камень, приблизительно двенадцать футов высотой, окруженный плотным, колючим кустарником. Найл хотел расположиться лагерем у подножия камня, где кустарник защитил бы его от стороннего наблюдателя. Но, когда он приблизился, то увидел своеобразный желтоватый мох, покрывавший его поверхность, которая, казалось, напоминала лицо старика. Внезапно догадавшись, что это было обиталище элементалей, он всмотрелся пристальней, как будто пробуя вынудить их показать себя. В этот момент, скала, казалось, превратилась во враждебное лицо, которое в свою очередь уставилось на него, рассерженное вторжением на его территорию. Найл ощутил это так ясно, как будто его чувства все еще были настроены на частоту людей-хамелеонов. Он чувствовал, что остальная часть элементаля была погружена до плеч в торф. Более того, казалось, он собирается выбраться наружу, чем заставил Найла, пожалеть о вторжении. Он повернулся и пошел прочь не задерживаясь, с облегчением думая что знания о природе, почерпнутые им у людей-хамелеонов, спасли его от выбора этого места для ночлега. Элементаль, конечно, нашел бы некий способ расплаты за его грубую ошибку, например, насылая на него реалистичные кошмары.
Солнце было теперь близко к горизонту, и когда, все еще следуя за подземным потоком, Найл спускался в следующую долину, наступили сумерки. Найл вынужден был свернуть у ближнего кустарника, продвижению препятствовало неровное основание, по которому было необходимо идти осторожней, чтобы не вывихнуть лодыжки на корнях утёсника. И когда он споткнулся о валун, выступающий из земли как большое яйцо, Найл решил сесть и дать отдых своим ногам. Это было такое облегчение, что он испытал желание снять рюкзак и закрыть глаза. Но наступившая темнота заставила оказать сопротивление давившей на него усталости.
Когда он достиг вершины следующего горного хребта, Найл испытал облегчение, обнаружив пейзаж впереди все еще купавшимся в вечернем закате. Он смотрел сверху на чашеобразную долину, которая тянулась к западу; и была по крайней мере в милю шириной. В центре располагалось озеро, выглядящее золотым в солнечном свете, но пока он спускался к нему по склону, оказалось, оно необыкновенного бледно зеленого цвета. Найл предложил, что такую окраску даёт застоявшаяся вода или что-то подобное некой зеленой растительности типа морских водорослей, которые покрывают водоемы. Мгновение спустя, он заметил поток, который тек в дальней стороне долины, опровергая предположение, что вода застойная.
Это могло быть источником загрязнения священного озера? В это трудно было поверить. Озеро выглядело мирным и привлекательным. Даже трава, которая спускалась вниз к его краю, была столь же свежей и зеленой как в озере. Место было идеальным, чтобы расположиться лагерем на ночлег.
Через четверть часа, к тому времени, когда Найл достиг кромки воды, солнце коснулось горизонта. У озера, он рассмотрел, что его окраска происходила из-за крошечных зеленых частиц. Найл опустил в озеро руку и зачерпнул немного воды ладонью. Зеленые фрагменты были похожи на частицы мха. Почти наверняка это — не источник загрязнения. Должно быть загрязнение связано с подземным потоком.
Так как берег был отлогий, Найл не решился спать слишком близко к воде. Вместо этого он пошел, назад по южному склону, пока не нашел небольшое углубление с ровным основанием. через минуту солнце опустилось за горизонт, и он оказался в темноте. Найл сбросил рюкзак на землю, затем улегся около него на спину закинув руки под голову. Чувство облегчения было огромным.
Но когда усталость ушла из его тела, он понял, что хочет есть. Найл сидел в темноте и возился с сумкой. Бечевка которая связывала горловину, была сильно затянута, обеспечивая условия, при которых содержимое оставалось сухим. Он включил фонарь и вынул флягу с напитком. Он надеялся, что она содержит мед, разновидность которого он пил в лодке, которая привезла его в страну пауков. Напиток был сладок и пах медом. Он хихикнул от удовольствия, поскольку питьё побежало вниз по горлу и распространилось теплом в животе. Затем Найл открыл пакет с едой. Он содержал твердый, постный печеный бисквит, хрустящую разновидность которого он особенно любил, и сыр из козьего молока. Он намазал сыр ножом. Его мать также положила коробку в вощеной бумаге, которая содержала маленькие зеленые огурцы, засоленные в уксусе, и даже баночку соли. Он съел три бисквита и половину сыра прежде, чем голод был удовлетворен. Он также отпил приблизительно одну треть меда, который вызвал приятную беззаботность. В то время пока он ел, Луна поднялась, делая ненужной подсветку от фонаря.
Небо было полно звезд, и Найл узнал многие из тех, что показывал ему дед: Капелла, Ипсилон, Кассиопея, созвездие Персея. Найл зевнул и завернул остатки еды в пакет. Воздух был таким приятно теплым, по-видимому, потому что земля впитала за день солнечное тепло, что он намеревался уснуть укрывшись только плащом. Затем Найл сообразил что, если бы он сделал это, то должен был бы использовать сумку как подушку. Тогда он решил, что более разумно использовать спальный мешок, имеющий своего рода карман, предназначенный, для размещения подушки, и положил под голову свернутый плащ.
Найл заснул так как его научили люди-хамелеоны — он сконцентрировался и поддерживал эту концентрацию пока не стал совсем сонным. Смысл этого метода состоял в том, что он погрузил себя в сон, словно в теплую ванну. Как только он так сделал, то ощутил присутствие людей-хамелеонов, и почувствовал, что сон окутал его вокруг, как туман навеваемый бризом. Когда Найл погрузился в сон, часть его оставалась бодрствующей.
Через полчаса или чуть больше, Найл был разбужен каплями дождя, упавшими на его лицо, и сонно натянул верх спального мешка на голову. Поскольку дождь стал более сильным, он застегнул застежку-молнию, предотвращая протекание дождя внутрь. Убаюканный шумом капель дождя , бьющихся о водонепроницаемую ткань, он погрузился обратно в сон.