А вообще играть в сидячие степенные игры ей было скучно, ее больше привлекали проделки, связанные с риском. Не зря она лет с шести мечтала, что вдруг станет мальчиком. Ложилась спать с надеждой, что утром проснется и – она мальчик. И значит – можно драться – пусть кровь из носа – но не реветь, как девчонка, а встречать поражение достойно и мужественно, как подобает будущему мужчине. Лазить по заборам – это ли не стоящее занятие? А рискуя получить крапивой по голым рукам и ногам, забраться в чужой сад? Это ли не подвиг, не испытание храбрости? Насколько же, в ее понятии, интереснее быть мальчишкой! И хулиганить можно вволю, и полы мыть – кто же заставит? И косички каждое утро заплетать…Но яростное ее желание, естественно, сбыться не могло. А мальчишество, в постоянной жажде риска, где можно проявить храбрость и отвагу, осталось на всю жизнь. На чужие сады и огороды она все-таки совершала набеги, оставляя трусившую Майку на карауле. Рассуждения при этом были просты: «Я же все не сорвала. Вон у вас сколько!.. А у меня ничего нет»…
Ксюша очень любила дождь и даже ливень. Она выбегала на улицу, прыгала на одной ножке и кричала: Дождик, дождик пуще, дам тебе гущи, хлеба каравай, кого хочешь, выбирай! А Майка кричала наоборот: Дождик, дождик, перестань! Я поеду на Ристань, богу молиться, царю поклониться. Ксеня бурчала: – Сама не знаешь, бестолковая, что кричишь. И бога твоего нет, и цари только в сказках бывают.
Было одно место в городке, куда неудержимо влекло Ксеню: городская свалка. Когда-то здесь был овраг – широкий и довольно глубокий, а потом стали свозить сюда ненужные вещи – и старую мебель, ставшую рухлядью, и новую, но нечаянно разбитую посуду. Попадались там и дохлые кошки, и обглоданные до блеска кости. Ксеня и ее сверстницы собирали цветные стеклышки и осколки разбитой посуды с рисунками, хвастались друг перед другом, менялись. Ксеня одна отваживалась сползать в овраг на самое дно. Остальные боялись. Зато она находила иногда редкие по цвету стеклышки и смотрела через них на солнце, на все вокруг. Красиво было, когда все становилось голубым или зеленым. Через красное стеклышко ей не нравилось смотреть, и она его выбросила.
Такие были развлечения у малышни. Еще они собирались стайкой и ходили на берег загорать и купаться. На воде возле самого берега плавали скрепленные друг с другом бревна, наверное, прибились, отстав от сплава по Енисею. Плавать из девчонок никто не умел. Они пытались научиться, держась одной рукой за бревно, другой гребли и били ногами. Но отпускать руки боялись. Как непонятно, но пришло Ксюше в голову сделать плавсредство. Она утащила из дома наволочку. Они пришли на берег. Она зашла в воду по пояс, никто ей не подсказывал, она сама догадалась, стала бить наволочку о воду, придерживая за концы, где находилась прорезь для подушки. И, о чудо! Надулся пузырь. Она быстро собрала концы в руки, связала их ленточкой из косички и, держась обеими руками за узел, поплыла! Вскоре она стала отпускать одну руку, изо всех сил бить ногами и продвигаться вперед. Одним словом, не раз окунулась с головой в воду, но плавать научилась. Девчонки завидовали, но трусили последовать ее примеру. Мама не порадовалась успехам дочки, а поставила ее в угол за мокрую испачканную в песке наволочку.
Мама Майки была портнихой и шила с утра до ночи, чтобы прокормить семью. Ей иногда помогала старшая дочь, но она училась и работала. Майке шить не нравилось. А Ксюша часто смотрела зачарованно, как работала Майкина мама, ее глаза горели от желания попробовать. В отсутствие матери дома она пришла к подружке и попросилась за машинку. Майка боялась, а вдруг что-нибудь сломается, но все же выбрала кусочек ткани из обрезков и дала Ксене. Та смело положила ткань под лапку и стала крутить ручку. Игла запрыгала так быстро, что «портниха» не успела убрать палец, придерживающий ткань, игла прошила его насквозь. Хлынула кровь. Майка бросилась к ручке и подняла иглу вверх. А Ксюша растерялась и даже не заревела. Было больно, но она терпела. Майка замотала ей палец кусочком ткани. Кровь продолжала идти.
Тогда «храбрая портняжка» убрала повязку, перелезла через забор и с криком: – Мама! Мама! Меня кролик за палец укусил! – бросилась в дом. Мать перепугалась, схватила йод, залила палец, замотала бинтом и стала ругать дочь: – Зачем ты полезла к кролику? А если он палец откусил бы? Ты соображаешь, что делаешь? Ведь они все равно дикие, хотя и домашние. Зубы у них поганые, жрут все подряд. Хоть бы заражения крови не было. Кроликов действительно держали Майкины соседи со второго этажа в клетках во дворе. Кормили их исключительно овощами. «Зря мама так говорит,» – подумала Ксеня. Слава богу, все обошлось без последствий. Шить Ксеня научилась в 12 лет в Норильске на маминой ножной швейной машинке.