В пору расцвета это государство включало в свой состав помимо южных областей Средней Азии также всю территорию Афганистана и значительную часть Индии, где кушанская граница достигала Бенареса. Однако история огромной империи странным образом остается во многом загадочной. Все сведения письменных источников о Кушанах легко уместятся в небольшой тетради. Несмотря на огромную литературу, а может быть частично и благодаря ей, дискуссионным в истории Кушан остается буквально все, вплоть до того, в какой именно отрезок времени между I и IV веками н. э. следует помещать их царей и правителей. Однако одно общее положение не подлежит сомнению и находит все новые доказательства с каждым годом археологических работ: кушанский период был временем повсеместного расцвета и подъема городской жизни и культуры. В некоторых областях обширной державы города уже никогда более не достигали такого расцвета, как в это время.
Произошло нечто противоположное тому, что мы наблюдали на юго-западе Средней Азии в эпоху бронзы, когда опустошительные набеги сокрушили зарождавшуюся цивилизацию. В Бактрии не было такого перерыва постепенности. Некоторая заминка, последовавшая в смутный период после падения Греко-Бактрии, была с лихвой возмещена дальнейшим прогрессом. Кушанская Бактрия стала подлинной страной тысячи городов.
В большинстве своем мы знаем эти города по руинам и для их обозначения вынуждены пользоваться названиями, данными этим развалинам окрестными жителями. Однако сами по себе руины и развалины встречаются в изобилии, достигая нередко огромных размеров. К сожалению, на большинстве из них раскопки пока проведены лишь в довольно ограниченных масштабах, хотя нетрудно представить, как много даст систематическое вскрытие какого-либо из кушанских городов. Даже в самих Бактрах изверившиеся в успехе западные археологи провели довольно ограниченные по масштабам работы, но уже в ходе этих исследований было установлено, что в кушанское время бактрийская столица увеличилась в своих размерах. Вокруг Бактр была возведена новая стена. Однако строительство укреплений не поспевало за бурным ростом города: за пределами городской стены оставались многочисленные усадьбы и монументальные архитектурные сооружения.
Это интенсивное развитие пригородов характерно и для Термеза, бывшего естественным центром северной Бактрии. Правда, жизнь в этом городе продолжалась и много веков спустя после исчезновения кушанской державы. Поэтому слои эпохи Кушан оказались здесь погребенными на значительной глубине и малодоступны для изучения. Но уже имеющиеся материалы свидетельствуют о богатстве и процветании кушанского Термеза. В городе было много зданий, украшенных каменными рельефами с изображениями человеческих фигур. Шел камень и на разнообразные элементы архитектурного декора — капители и базы колонн, тяги арок и карнизы. Пышные кущи акантовых листьев образовывали также капители, подтверждая близкое знакомство строителей с ордерами греческих мастеров, а порой и римских архитекторов. Однако все эти западные каноны подверглись значительной переработке и изменениям. На их основе происходило становление собственно кушанских архитектурных норм и приемов.
В обширных пригородах располагались многочисленные ремесленные мастерские. Лепясь друг к другу, они образовывали целые кварталы, своеобразные символы расцвета города, бывшего сосредоточением ремесел и торговли. Здесь же находились и различные культовые постройки, в том числе буддийские монастыри, о появлении которых на исконной земле Зороастры мы еще будем говорить.
Термезский центр окружала целая семья городов и поселков. Как правило, это населенные пункты, четкая планировка которых в виде квадрата или прямоугольника свидетельствует о наличии регулирующего начала. Нередко в одном из углов такого поселка высится небольшая цитадель. Обязательной принадлежностью городов были и крепостные стены. Подобным городом был в кушанское время холм, ныне носящий название «Золотого холма» (Зар-тепе). Его площадь достаточно велика и достигает 16 гектаров, а наличие каменных архитектурных деталей свидетельствует о том, что его жители стремились ни в чем не уступать северобактрийской столице. Значительная коллекция терракотовых статуэток и обломки глиняной посуды, украшенной штампами, изображающими головы львов и козлов, также указывают на богатство и изобилие.
В этом отношении даже раскопки внешне ничем не примечательной усадьбы этого же термезского района оказались особенно показательными. Хайрабад-тепе — таково современное название квадратных руин этой усадьбы — отнюдь не было крупным торговым центром, да и площадь его вдесятеро меньше «Золотого холма». Однако здесь, в кушанских слоях, была найдена великолепная монета Нерона. Каков же был размах культурных и торговых связей бактрийских городов, если даже в провинции имели хождение монеты, привезенные за тридевять земель!
Во всех трех речных долинах, образующих естественные группы оазисов правобережной Бактрии, теснились кушанские города и поселки. Так, в нижнем течении Сурхан-Дарьи расположился Термез и его города-спутники. Далее, на севере, находилась область, носившая позднее название Чаганиана или Саганиана. Кушанский центр этого района поражает своими масштабами, хотя и уступает Термезу. Уже его цитадель по своим размерам равна небольшому городку: площадь ее составляет 8 гектаров. К цитадели примыкает прямоугольник стен самого города, имеющего километр в длину и почти столько же в ширину.
В соседней долине, на берегах Кафирнигана, процветал Кей-Кобад-шах, возникший еще в пору греко-бактрийского царства. Его крепостные стены заботливо надстраивались и ремонтировались, а обитатели, хотя и жившие несколько в отдалении от столичных центров, отнюдь не были безнадежными бедняками. При раскопках Кей-Кобад-шаха была найдена даже золотая монета. Достаточно состоятельными были и жители городка, располагавшегося на территории современной столицы Таджикской Республики. Во всяком случае у них хватало достатка возводить для умерших сограждан гробницы с двускатной кровлей, выложенные из известковых плит. Отсюда происходит и бронзовый рельеф с изображением головы юноши, видимо Диониса, а черепки с нацарапанными надписями свидетельствуют о том, что местное население было знакомо с письменностью. Поселения городского типа известны и в долине Вахша, восточного соседа Кафирнигана.
Какое же отношение имели к этому расцвету кушанские правители, гордо именовавшие себя шах-ан-шахами или «царями царей»? Судя по их мероприятиям, эти властители были заинтересованы и в развитии торговли, и в процветании ремесел. Надо полагать, что в кушанский период продолжалась и градостроительная деятельность, начатая царями Греко-Бактрии. Недаром для городов и селений и в эту пору характерна геометрическая правильность планировки. Однако все эти многочисленные города не достигли тех форм городского самоуправления, которые были присущи Элладе и затем сравнительно широко распространились на эллинистическом Востоке. Во всяком случае кушанские города в отличие от месопотамских не обладали правом выпуска монеты от своего имени: это оставалось одной из прерогатив царской власти. Надо полагать, что и в управлении городами решающая роль принадлежала правительственным чиновникам, принося властям немалые доходы.
Богатство городов объяснялось не только тем, что здесь процветали ремесла. Городские поселения являлись, как правило, центрами земледельческих оазисов и важнейшими пунктами внутренней и внешней торговли. Повсеместное распространение кушанских монет, в том числе и весьма мелких номиналов, свидетельствует о значительном размахе внутреннего товарооборота. Но внешне куда более эффектно выглядела международная торговля, развитию которой в немалой степени способствовало объединение обширных территорий под властью кушанских самодержцев. Через территорию Бактрии проходили торговые трассы международного значения, в частности знаменитый «шелковый путь» из Рима в Китай. Из Бактр торговые караваны двигались на запад, через парфянские земли, достигая у Евфрата римских границ. С I века н. э. все большее значение приобретает и южный морской путь из Египта через Красное море, вдоль Индостана. Здесь грузы перевьючивались и направлялись на север в бактрийскую столицу, чтобы затем продолжить свой долгий путь к берегам Хуанхэ. Размеры восточной торговли Римской империи были поистине огромны. Недаром кушанские цари даже провели монетную реформу, приравняв вес своих золотых монет к стандарту римского ауреуса. Знаменитый римский ученый — энциклопедист Плиний жаловался, что восточная торговля отнимает у вечного города почти сто миллионов сестерций. Художественные изделия и благородные металлы нужны были Риму для обмена на шелковые и хлопчатобумажные ткани, пряности и прочие экзотические товары. С горьким сарказмом пишет тот же Плиний о высоких ценах, установившихся, в частности, на перец и имбирь. «Удивительно, что перец так понравился; иные продукты нравятся потому, что они сладки, другие — своим видом; у перца же нет приятности ни яблока, ни ягоды, — он нравится лишь своей горечью, и за нею устремляются вплоть до Индии. Кто первый решился попробовать его на вкус? Кому для возбуждения аппетита показалось недостаточным просто воздерживаться от пищи? Оба по своему происхождению лесные продукты, а между тем они ценятся на вес подобно золоту и серебру».