В несколько лучшем положении был Согд кашка-дарьинский, прикрытый с севера системой горных хребтов, за которыми зеленели оазисы самаркандской округи. Древней столицей этой третьей части согдийской земли было городище Ер-курган, раскинувшееся на огромной территории в 150 гектаров. В древности это был важный ремесленный и торговый центр. Но пока здесь проведены только разведочные раскопки и археологи обнаружили лишь остатки печи для обжига керамики и осколки глиняной посуды, во многом напоминающей продукцию бактрийских мастеров. Другой древний город этой области располагался на окраине современного селения Китаб. Здесь еще до революции был найден клад серебряных греко-бактрийских монет, собранных каким-то бережливым согдийцем.
Городище, носящее название Каляндар-тепе, занимает площадь около 15 гектаров. При разведочных раскопках, проведенных здесь в 1951 году, были найдены обломки глиняной посуды, в том числе излюбленных согдийцами кубков, а также верхняя часть терракотовой фигурки мужчины в коническом головном уборе. Перед нами остатки еще одного согдийского города, имя которого еще предстоит установить, анализируя список поселений, приводимый Птолемеем.
Нетрудно видеть, что согдийская культура в значительной степени является еще не прочитанной главой в книге городских цивилизаций Средней Азии. Нам известно заглавие этого раздела утерянной летописи. И то здесь, то там попадаются отдельные страницы, еще не дающие связного текста и лишь разжигающие нетерпение и любопытство. Памятники древнего Согда, подобно горным твердыням согдийцев, штурмовавшимся армией Александра, все еще не желают покориться археологам. Но уже сейчас мы можем сказать, что свободолюбивые согдийцы умели хранить местные традиции. Правда, под эллинистическим влиянием согдийский леопард кое-что позаимствовал у пришельцев, но в основном остался все тем же надменным и независимым жителем пянджикентских гор.
Примечание. Имеется обзорная статья по древней истории Самарканда М. Е. Массона в «Вестнике древней истории», 1950, № 4. Об археологических раскопках см. работы А. И. Тереножкина в «Кратких сообщениях Института истории материальной культуры (ИИМК)», вып. XXXIII, 1950 и вып. XXXVI, 1951. Новые работы на Афросиабе дали мало материала по древним периодам. О статуэтках см. каталог В. А. Мешкерис, Терракоты Самаркандского музея, Л., 1962. Раскопки Тали-Барзу освещены (правда, с неверными датировками) в отчете Г. В. Григорьева в «Трудах отдела Востока Государственного Эрмитажа», т. II, А., 1940. О работах на древних поселениях бухарского Согда см. статьи в «Трудах Института истории и археологии АН Узбекской ССР», вып. VIII, Ташкент, 1956; о кашка-дарьинском Согде отчеты С. К. Кабанова в том же издании, т. II, Ташкент, 1950 г. и в сборнике «История материальной культуры Узбекистана», вып. 3, Ташкент, 1962. Согдийские монеты кратко рассмотрены в статье В. М. Массона» «Вестнике древней истории», 1955, № 2.
СОКРОВИЩА ПАРФЯНСКИХ ЦАРЕЙ
Сюда варвары свезли богатства со всей Персиды, золото и серебро лежало грудами, одежд было великое множество, утварь была собрана не только нужная для употребления, но и ради се роскоши,
Парфянская империя, остановившая продвижение Рима на восток, поразила воображение тогдашнего культурного мира. Недаром сохранились до наших дней как постоянные эпитеты, доставшиеся нам в наследство от античности, парфянские стрелы и парфянские высокие шапки — клобуки. Парфяне, явившись из неведомых глубин Азии, встали на пути победоносных легионов. Марк Красс, разделявший влияние и власть с Цезарем и Помпеем, провозглашенный своими войсками императором, бесславно погиб в 53 году до н. э у небольшого месопотамского городка. Его войска были разгромлены парфянской кавалерией, а отрубленная голова престарелого триумвира брошена к ногам восточного владыки. Нависающая над восточными границами империи парфянская держава, была для римлян грозной, загадочной и малопонятной. Это отношение к Парфии хорошо передано Л. Фейхтвангером в его романе «Лже-Нерон». Здесь следующим образом описывается пребывание в одной из парфянских столиц бежавшего из римских владений Варрона, незадачливого политического интригана и заговорщика. «Только мало-помалу он понял, что его затея, если ее рассматривать отсюда, из Ктесифона, выглядит куда более мизерной. Он привык к толчее народов в Риме; но в Ктесифоне мир открывался гораздо шире, парфяне сносились с народами, имена которых Варрон даже не всегда знал или никогда не выговорил бы, если бы и знал. Послы скифов, аланов, даже послы Китая дожидались возможности предстать перед великим царем и изложить ему свои нужды. Варрон понял, что даже подлинный Рим не был для двора Артабана центром мира, не говоря уж об искусственном Риме Нерона. Он чувствовал себя порой незначительной фигурой, провинциалом, и его планы, связанные с Ктесифоном, казались ему безнадежными».
В пору расцвета парфянская держава включала в свой состав территорию Ирана, Месопотамии и Восточного Афганистана; боковая ветвь правящей династии утвердилась в Армении, а сами «цари царей» уже претендовали на Сирию и западные области Индии. Недаром писал про парфян географ-энциклопедист Страбон, современник Цезаря и Августа: «В настоящее время они владеют такой обширной страной и таким множеством племен, что по величине своей державы являются до некоторой степени соперниками римлян». «Парфяне, — вторит ему историк Юстин, — как бы поделив мир между собой и римлянами, владычествуют теперь на Востоке».
Между тем собственно Парфией в отличие от обширной парфянской империи назывались в древности области части Южной Туркмении и Северо-Восточного Ирана. Оазисы в долине Мургаба входили уже в состав другой страны — Маргианы. Эти гористые области туркмено-хорасанских гор и примыкающие к ним плодородные долины были той первоначальной Парфией, откуда ее правители распространили свою власть на древнейшие культурные центры Востока. Эта парфянская метрополия издревле была центром высокоразвитой оседлой культуры. Именно здесь в эпоху бронзового века сложились крупные поселения протогородского типа. Затем после эпохи упадка и запустения, уже в пору раннего железа, здесь появился укрепленный центр с цитаделью — Елькен-депе.
В VI–IV веках до н. э. Парфия входила в состав ахеменидской империи. По наскальным надписям того времени мы знаем, что Парфией одно время управлял Гистасп, отец Дария, деятельность которого оставила яркий след в древней истории. Александр Македонский, двинувшийся в трудный восточный поход за «наследством Дария», долго не задерживался в этой области, утвердив только ее прежнего правителя — сатрапа. Казалось бы, в самом деле, что было делать тщеславному завоевателю в бедной стране на окраине безбрежной пустыни. Страбон так и писал в своей «Географии»: «Парфия невелика… Вдобавок к незначительности ее пространства она покрыта густыми лесами, гориста и бедна, так что цари в силу этого крайне поспешно проводили через нее свои полчища, так как страна не могла прокормить их даже короткое время». Однако шло время. Великий македонец умер в Вавилоне, едва приступив к созданию своей колоссальной империи. У еще не остывшего трупа началась ожесточенная схватка его полководцев и сподвижников, рвущих на части огромное наследство. В качестве «удела для кормления» из рук в руки переходила и Парфия, пока не оказалась включенной в состав владений одного из наиболее удачливых наследников— Селевка. Но жители Парфии не хотели видеть свою страну игрушкой в руках чужеземных владык. Местная знать и городская верхушка не желали делиться своими доходами с селевкидскими наместниками. Имелась и другая антиселевкидская сила, весьма значительная в военном отношении. Это были кочевые племена, располагавшиеся на границах Парфии и известные античным авторам под именем парнов. Поэтому, едва только появились первые признаки ослабления селевкидской державы, ее восточные сатрапии и Парфия в их числе отпали и объявили себя независимыми государствами. Вскоре в Парфию вторглись кочевые племена, видимо способствовавшие в свое время также ее отделению от государства Селевкидов. Вожди кочевников основали новую династию, получившую от имени своего основателя Арсака, или Аршака, название Аршакидов. В честь столь знаменательного события была учреждена и специальная эра, начавшаяся в 247 году до н. э.