Его отбросило в сторону. Брызнула кровь. Меч с шипением погас и зазвенел, падая на выщербленные временем плиты на крыше.
Я повернул голову.
Минадзуки стояла у лестницы, обеими руками схватив пистолет. Она была без шлема; ветер трепал её чёрные волосы. Золотые глаза горели огнём.
- ШТАЙНЕР!!! - выкрикнула она, перекрикивая шум дождя. - МЕЧ!!!
Я вскочил на ноги и обернулся. Выстрелы оторвали Ороти руку по локоть; землянин стоял на коленях, прижимая к себе кровоточащую культю. Из обрубка сочилась кровь; свисали обрывки лопнувших мышц.
Его взгляд вдруг метнулся в сторону, и я оглянулся вслед -- чтобы увидеть меч, выпущенный Ороти, отлетевший в сторону, к самому краю крыши.
Изо рта Ороти вырвалось нечленораздельное шипение. Он вскочил на ноги, бросаясь вслед за мечом, протягивая вперед уцелевшую руку -- и следом за ним отчаянно метнулся я.
Я успел раньше.
Мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, брата-близнеца сломанного, нажатием включили его -- лезвие запело -- и пальцы Ороти царапнули землю там, где только что был клинок.
А затем я повернул меч и ударил вбок и вниз, отрубая Ороти голову.
Лезвие на мгновение застыло, вгрызаясь в шею землянина -- и прошло дальше, брызнув фонтаном алой крови, разрезая наискосок, срывая наплечник с правого плеча. Следом за ним слетела голова, и тело Ороти, вдруг утратив волю, рухнуло плашмя.
Что-то тёплое каплями упало на мою голову, запятнав лицо.
Я опустил меч, не слыша его пения среди дождя. Грудь ходила ходуном. Колени ослабли. Меня всего трясло.
Минадзуки подбежала ко мне, опустив пистолет. Она посмотрела куда-то вниз, и я обернулся следом.
Отрубленная голова смотрела в небо остекленевшими глазами. Металлическая челюсть навечно застыла в удивлённом крике. Капли дождя, упавшие на вечно бледное лицо, напоминали слёзы.
Слёзы ярости.
- Это всё? - услышал я свой голос. Он показался мне чужим.
Валерия кивнула.
- Он мёртв. - сказала она. Её пальцы притронулись к моему плечу; я вздрогнул.
- Я думал, ты так и не придёшь.
- Пришлось задержаться. - ответила она. - Я поспешила, как только смогла.
Я кивнул. Позади нас, далеко у подножия железобетонных скал Домпрома, нерешительно зажглись ярко-белым первые фонари на улице Тангейзера.
- А остальные? - спросил я.
- Бланк и Королеву ранили. - сказала она. - Но они целы. Медики гвардейцев забрали Ранис.
Дождь шумел вокруг, словно пытаясь смыть произошедшее. Ветер свистел среди ферм телевышки.
- И всё-таки. - проговорила Валерия. - Где был "василиск"?
- В голове. - ответил я. - Он угрожал истребить весь город, Валерия.
- Да. - без обиняков признала Минадзуки. - Он мог.
- И ты не сказала мне?
Она тихо вздохнула, неслышно среди дождя.
- Это была секретная информация. - ответила она.
Я промолчал. Пальцем нащупал кнопку отключения меча, и голубое зарево исчезло.
Алые глаза Ороти навечно погасли, глядя в небо. Я на секунду задержался взглядом на белом лице.
Что он видел? Что он знал?
Мне никогда не узнать ответа.
- Пойдём. - сказала Минадзуки. - Я проведу тебя.
Я кивнул и отвернулся.
Последняя молния озарила небо за моей спиной.
День шестой
Эпилог
- Жюст?
- М?
- Спасибо.
Жюстина перевернулась на другой бок с шелестом простыней и уставилась на меня.
- За что? - недоуменно спросила она.
Я вздохнул и уставился в потолок.
В спальне было темно. Из-под плотно задёрнутых штор сочилось ядовито-зелёное сияние "АКУЛОНа". Ритмично мигал красный огонёк на письменном столе, оранжевый -- на шкафу, ещё один рубиновый -- на камере наблюдения под потолком. На краю зрения мигали внутренние часы, показывая время.
Полпервого ночи.
- За всё. - наконец ответил я.
Фудзисаки фыркнула.
- И это лучшее, что ты можешь придумать? - недовольно спросила она, приподнимаясь на локте. Волосы упали ей на лицо, и Жюстина грациозно тряхнула головой, отбрасывая их назад. - За какое-такое всё?
- Не знаю. За то, что осталась жива?
Левая бровь Фудзисаки возмущённо дёрнулась вверх.
- Это была моя фраза! - укоризненно заявила она. Её палец упёрся мне в грудь, но так и остался там: Жюстина сменила гнев на милость. - Кроме того, я пришила Фаулер. Так бы за ней ещё чёрт знает сколько гонялись...
- Ты хоть предложила ей сдаться?
- Эта сука пыталась убить тебя, Мицуру. - сухо напомнила Жюстина. - А ещё она убила троих кидотаев и почти размазала по стенке Казанцеву-Мунэмори, так что мне было не до любезностей. - она вздохнула и опустилась назад на подушку. - Но эта попытка тебе не засчитывается. Пробуй ещё.
Я задумался. Утром Фудзисаки встретила меня в больнице и утащила с собой, провожаемая неодобрительными взглядами врачей. Как я узнал с её слов, во Дворце собраний они с городовыми наткнулись на соратницу Ороти -- Фаулер, и Жюстине, в конце концов, удалось её пристрелить.
Она не говорила, что это было легко.
Фаулер была мертва. Уцелевшие функционеры Конституционной Партии были взяты под стражу и давали показания. А Жюстина увела меня с собой, и наш вояж завершился только вчера поздно вечером, в моей постели.
Где-то там были отчёты, которые нужно было написать и Мэгурэ, к которой нужно было явиться на ковёр, но после прошлой ночи они казались настолько малозначительными, что я даже не беспокоился о них.
Нам было не до того.
- И не надоело тебе ещё заботиться обо мне? - спросил я. Фудзисаки страдальчески застонала и села на постели.
- Нет, вы только послушайте его! - воскликнула она, закатив глаза. - "Надоело"! Усвой себе, Мицуру: всё, что я делаю, я делаю потому, что этого хочу. И тебя нянчить в том числе. И не неси больше ерунды, понял? - она подумала и добавила: - Пожалуйста.
- Ну уж нет, - фыркнул я. - Я ещё не настолько плох, чтобы ты меня нянчила...
- Ты совсем даже неплох... - довольно промурлыкала Жюстина, - но сейчас ты даже одеться толком не можешь, со сломанной рукой. Кто тебе будет помогать, Минадзуки?
Я промолчал. Валерию я не видел с прошлого утра. Но у неё были свои дела, свои отчёты и свои доклады.
- А кроме того, - продолжала Жюстина, - хрен я тебя брошу. За тобой же нужен глаз да глаз. Вон, отпустила я тебя вчера, и что ты сделал, полез в одиночку на земного диверсанта?
- Полез. - согласился я. - В одиночку.
- А если бы он тебя в капусту порубил?!
- Так не порубил же!
Фудзисаки покачала головой.
- Ты неисправим, Мицуру. - устало заявила она.