Христианская община в Кагосима быстро росла, но князь Симадзу пытался добиться от Франциска Ксавье обещания, что португальцы будут торговать исключительно через порты его княжества. Естественно, Франциск не мог дать ему такой гарантии, и раздосадованный даймё стал прохладнее относиться к идее христианской проповеди. Ксавье со своими спутниками отправился на другой конец Кюсю, в Хирадо и Нагасаки (столицу княжества Омура), где получил, так сказать, «полный карт-бланш» на проповедование христианства (крестились сами князья Омура и многие их вассалы, желая заручиться поддержкой могущественных, как они начали подозревать, европейцев против соседей – к примеру, тех же самых Симадзу). В 1551 году Франциск Ксавье со своими спутниками отправился в Киото, где тогда находилась столица сёгуна из династии Асикага – «законного правителя» безнадежно раздробленной страны. Но там миссия не добилась значительных успехов. Город был сильно разорен многочисленными междоусобицами (печально известной войной Онин и т. д.), и его жители больше заботились не о пище духовной, а о вполне материальной. Тем временем в относительно более благополучной Юго-Западной части Японии миссия делала значительные успехи. На главном японском острове Хонсю в городе Ямагути была построена первая католическая церковь. Община насчитывала уже более 500 человек. В конце 1551 года Франциска Ксавье вызвало руководство ордена. Он был направлен в Китай для решения проблем, возникших у местной миссии. Переутомление от постоянной тяжелой работы и истощение организма от плохого питания стали причиной его болезни и скорой кончины. Ему так и не удалось снова вернуться в Японию. За почти два года пребывания Франциска Ксавье в Японии христианская община выросла до двух тысяч человек. Этот период был первым подготовительным этапом христианизации Японии, предшествовавшим стремительному распространению христианства в стране. Основными бастионами христианства стремительно становились город Хирадо и особенно важный морской порт с населением в 30 тысяч человек – Нагасаки.
Зададим себе вопрос: что лежало в основе успешной проповеди христианского учения в Японии испанскими и португальскими иезуитами? Как нам кажется, основных причин было несколько. Прежде всего это были некоторые особенности христианского вероучения и восприятие их японцами, а также специфика тех, кто принес это учение в Страну восходящего солнца. Что же католицизм мог предложить японцу XVI века такого, что выглядело бы более привлекательным в сравнении с буддистскими и синтоистскими верованиями?
Крестьянину – то же, что и его европейскому коллеге, то есть надежду на лучшую жизнь сразу после смерти, причем без необходимости бессчетное количество раз перерождаться, постепенно очищаясь и приближаясь к нирване (как во многих буддийских учениях), или и вовсе отправляться в темную и мрачную Страну Желтых Источников (как в синтоизме). Кстати, как ни парадоксально, не в отвращении ли японцев к смерти (синтоистском по сути) как оскверняющему началу кроется причина широкого распространения в Японии тех буддийских школ, которые проповедовали идею возрождения в Чистой Земле после смерти (мы имеем в виду прежде всего амидаизм)? И не в этом ли одна из причин успеха христианской проповеди, которая, возможно, первоначально воспринималась как довольно близкая к буддийской и, соответственно, как не такая уж чужая, не вызывающая особого «культурного шока»? В конце концов, ведь мы имеем немало свидетельств того, что некоторые мыслители Востока и Запада воспринимали многие (хоть и не все) истины буддизма и христианства как очень близкие и не противоречащие друг другу. Почему, собственно, этого не могло быть в XVI веке, ведь замечательная буддийско-христианская (или все же христианско-буддийская?) повесть о Варлааме и Иоасафе имела широкое распространение в Европе и на Руси задолго до описываемых нами событий? Как и буддизм, христианство давало простому крестьянину надежду на спасение души благодаря горячей, искренней вере и осуществлению ритуалов: таинствам, постам, молитвам и поклонению образам Дзиэсу (или Иэсу) Кирисуто – Иисусу Христу, Бирудзэн Марии – Деве Марии, Дэусу – Богу-Отцу, святых. Заметим – искренность и часто по-детски наивная вера и сегодня внутренне воспринимаются многими японцами как позитивные черты, выгодно отличающие их от слишком «сухих», «бессердечных» и «расчетливых» европейцев (в массовом сознании многих из которых, по иронии судьбы, как раз японцы, как, впрочем, и многие другие народы Азии, до недавних пор воспринимались как существа коварные, хитрые и неискренние). В подтверждение приведем слова самого святого Франциска Ксавье о своей японской пастве: «они лучшие из тех, кого мы нашли за все это время, мне кажется, что мы никогда не найдем среди язычников другую расу, которая могла бы сравниться с японцами». Традиционные добродетели, культивируемые в среде японских крестьян, – трудолюбие, экономность и несклонность к расточительству, скромность, покорность и дисциплина – неплохо совпадали с основными христианскими добродетелями… Не последнюю роль играл и декларируемый фактор равенства всех христиан между собой (перед Богом). Теоретически перед Дэусу (и христианским патэрэном) были равны как владыка Симадзу Такахиса, так и последний нищий рыбак с островов Арима. Конечно, тот факт, что практически это было далеко не так, японским крестьянам-христианам довелось довольно скоро ощутить на себе.