Лиза уже оделась и рылась в сумке с продуктами.
— Если ты сейчас же не сложишь мне печку, я не смогу сварить кофе.
— Хорошо,— ответил он добродушно.— Мы сварим кофе на костре, а потом я возьмусь за печку.
Он вышел на воздух. Было сыро. Утренняя прохлада. Бриз принес слабый запах дыма и моря. Боя нигде не было видно. Вдали в тишине вдруг завыл мотор на малых оборотах: машина с мусором. Наверняка они уже работали, но сбрасывали свой вонючий груз где-то очень далеко отсюда, на другой стороне Насыпи. Никакая опасность не угрожала Аллану с Лизой.
Между тем Аллан нашел несколько кирпичей и кусок жести, собрал немного щепок и обломков досок, сел на корточки и принялся разжигать костер в этом первобытном очаге. И хотя дрова были мокрые от утренней росы, в конце концов они разгорелись.
Лиза вышла из фургона и налила в небольшую кастрюлю минеральной воды из бутылки. -
— Прекрасно, позавтракаем на свежем воздухе. Скоро вода в кастрюле закипела.
— Ты не видел Боя?
— Не видел,— ответил Аллан.— Но оставь его в покое: пусть он играет. Ему это на пользу. Проголодается — придет.
— А вдруг он уйдет куда-нибудь далеко и заблудится?
— Ну так покричит. Здесь отовсюду хорошо слышно. Пусть понемногу приучается к самостоятельности.
Лиза приготовила кофе из порошкового кофезаменителя, разлила его в две чашки. Они сидели каждый на своем автомобильном сиденье, которые Аллан прошлым вечером вытащил из старого кузова. Тусклое солнце с трудом пробивалось сквозь затянувшую небо мглу. Лиза подняла голову и, отбросив волосы со лба и со щек, сказала:
— Можно даже загорать... Здесь почти совсем как в деревне. Но только гораздо лучше. В деревне так пусто... Так одиноко.
Когда-то очень давно они говорили о том, чтобы переехать куда-нибудь в сельскую местность, в деревню. Деревня... Это слово звучало и необычно и соблазнительно для тех, кто никогда не выезжал дальше постоянно разраставшихся пригородов Свитуотера. Соблазнительно и в то же время тревожно: парк без ограды, леса без тропинок, равнины, холмы, хребты и горы... И все это лишено четких границ, четких и ясных очертаний. Некоторые обитатели Свитуотера любили деревню и проводили там (где, собственно?) все свои выходные дни и отпуска, хотя это стоило немалых денег и немалых усилий. Свитуотер все время разрастался, опутывая жителей густой сетью всевозможных препятствий, дороги из центра города к окраинам были длинные, невероятно длинные, даже если говорить только о расстоянии; а множество светофоров, пробки, где приходилось терять массу времени, и трудности, связанные с ориентированием, делали их почти непроезжими. И все-таки люди возвращались в город отдохнувшими и загорелыми и во весь голос превозносили до небес «деревню» и деревенское житье именно за то, что Аллану было всегда чуждо, враждебно и непонятно. При этом они употребляли такие выражения, как «девственный край», «красота природы», «полное безмолвие», «первозданность», «подлинность», «нетронутость»... После всех этих разговоров Аллана уже не удовлетворяла «природа», которую он знал: парки и скверы, клумбы и декоративные кустарники, разбросанные по всему городу, лужайки в парках, где траву регулярно подстригали, пешеходные дорожки, маленькие мостики через искусственные ручьи, пруды, где среди бумажек от мороженого и других отбросов плещутся полудикие утки и другая водоплавающая птица в ожидании кусочков хлеба, которые им бросают посетители, главным образом дети. Повсюду стоят скамейки, на которых можно посидеть, созерцая других любителей этой укрощенной «природы», пришедших сюда со своими детскими колясками, своими собаками, друзьями и возлюбленными... И однако же, Аллану казалось, что он предпочитает именно такую «природу», в небольших, точно отмеренных дозах.
Но как-то раз в субботу они все-таки выехали за город, из чистого любопытства, разумеется, чтобы наконец понять, что значит «побывать в деревне». Это был их первый шаг, первый поступок, означавший, что за разговорами о том, чтобы уехать из города, кроется нечто большее, чем пустые мечтания,— веселая и полная неожиданностей экскурсия в неизвестность. Они сели в автобус — после того как с трудом отыскали его: теперь на загородных маршрутах осталось совсем мало автобусов; он шел в Плежер-Коув, маленькую деревушку, расположенную на берегу неглубокого пруда; жители деревни потратились на его расчистку и потому с гордостью рекламировали здешнюю воду, годную для купания. В разгар сезона Плежер-Коув пользовался большой популярностью: здесь были площадки для игры в гольф и площадки для обучения малышей ходьбе, тропы для верховой езды и пешие маршруты, проложенные на слабопересеченной местности, где росли рядами кипарисы и пинии, а кое-где встречались и купы лиственных деревьев. Об этом Аллан узнал из рекламных объявлений и буклетов, которые просматривал в туристическом бюро.