Кнут Фалдбаккен сложился как писатель в конце 60-х — начале 70-х годов, в период взлета и упадка радикального движения социального протеста молодежи, выступавшей под знаменем «новых левых». Неудивительно, что молодой норвежский писатель не только принял близко к сердцу возмущение, идеалы и чаяния этой протестующей молодежи, но и глубоко переживал ее последующие разочарование, смятение и уныние. Его литературная деятельность в те годы постоянно вращается вокруг молодежи, ее места и призвания в обществе. Уже его третий роман «Мод танцует», где затрагивались эти проблемы, по мнению критики, выдвинул Фалдбаккена «в ряд лучших современных прозаиков Норвегии». Эту репутацию еще более укрепил следующий остросюжетный роман, по форме близкий к детективу,— «Лето насекомых», в котором писатель стремился не только постигнуть глубокие социально-психологические корни так называемого «конфликта поколений», крайне болезненно дававшего о себе знать и в Норвегии, но и в меру своих сил помочь родителям и детям понять друг друга, преодолеть взаимнЪе отчуждение между миром подростков и миром взрослых. Однако подлинный и прочный успех, широкую известность как на родине, так и за ее пределами ему принес роман «Страна заката» (1974), удостоенный общескандинавской литературной премии Северного совета.
Это пока самое значительное произведение Фалдбаккена трудно отнести к какому-либо одному, определенному жанру: в нем органически сочетаются утопия и антиутопия, фантастика и реальность, робинзонада и философская повесть, нравоописание и социальная сатира. «Страна заката» вместе со своим непосредственным продолжением — романом «Свитуотер» (1976) составляет эпическую дилогию «Недород», которую можно назвать своего рода сагой об Аллане Юнге, бросившем вызов разлагающемуся «потребительскому обществу».
Сейчас книжный рынок на Западе буквально наводнен сочинениями на ставшую модной экологическую тематику — от солидных научных трактатов до политических памфлетов, от актуальных репортажей с места природного бедствия до апокалипсических прогнозов о беспросветном будущем, якобы ожидающем человечество. Лучшие из зарубежных научных и публицистических работ, посвященных настоятельной проблеме охраны окружающей среды — книги Барри Коммонера «Замыкающийся круг», Жана Дорста «До того, как умрет природа», Уильяма О. Дугласа «Трехсотлетняя война», Рене Дюбо и Барбары Уорд «Земля только одна» и многие другие,— изданы и у нас в стране. Несравненно меньше повезло художественной литературе на эту тему, которая представлена преимущественно эпизодическими переводами научной фантастики. «Страна заката» Фалдбаккена весьма удачно восполняет данный пробел. Достоинство романа состоит прежде всего в том, что загрязнение окружающей среды автор прямо и недвусмысленно связывает с породившими его социально-экономическими пороками «потребительского общества», основанного на погоне за выгодой,— а не стремится приписать, как это принято на Западе, абстрактной «хищнической природе» человека вообще. Вместе с тем роман начисто лишен всей той ложной риторики, которая типична для подобного рода литературы. У норвежского писателя и другие цели, и иные художественные средства.
Для Аллана Юнга переселение на городскую свалку — не стихийный акт отчаяния, а пролог к самоутверждению и возрождению своей личности. Здесь, на свалке, он, подобно Робинзону, пытается начать новую жизнь, руководствуясь житейской мудростью, приобретенной после долгих мытарств героями вольтеровского «Кандида»: «Будем работать без рассуждений...— это единственное средство сделать жизнь сносной». Вскоре он встречает таких же, как он сам, добровольных и вынужденных изгоев: деклассированных рабочих-эмигрантов, бывших интеллигентов и прочие «человеческие отбросы» современной «западной цивилизации» — людей, потерпевших жизненное крушение. Постепенно из них складывается микроскопическая община «новых дикарей», зиждущаяся на взаимопонимании, терпимости друг, к другу и элементарной солидарности. Совместными усилиями они стараются превратить свое убежище в «островок спасения» от тлетворного влияния выродившейся цивилизации. И их усилия вознаграждаются: сквозь истерзанную землю пробивается свежая поросль растений, становится чище вода в бухте, появляются первые животные, а в искалеченных душах пробуждается человечность, ибо жизнь каждого приобретает значение для остальных. Свою с таким трудом и ценой огромных лишений обретенную независимость и свободу этим робинзонам конца XX века приходится отстаивать не от традиционных кровожадных каннибалов и пиратов, а от посягательств полицейских и чиновников, намеренных обратить их вновь в жалких иждивенцев «государства всеобщего благосостояния», этого, если верить официальной пропаганде, «лучшего из возможных миров».