— Думаю, что выкопаешь, если у тебя есть время.
— У нас обоих есть время.
— Вот и хорошо.
Аллан решился наконец задать вопрос, хотя считал, что спрашивать первым имеет право незнакомец.
— Давно ты здесь живешь? Незнакомец задумался.
— Скоро будет одиннадцать лет. С тех пор как перестал работать.
Он погрузился в раздумья. Очевидно, долгие паузы были присуши его манере разговаривать.
— Я врач, В Свитуотере у меня была небольшая практика... Он снова задумался.
— Да, я должен представиться. Фишер. Доктор Антон Фишер. Называйте меня Док. Извините...— Он смущенно улыбнулся.— Я порой забываю об этих маленьких формальностях. Здесь так редко приходится встречаться с людьми...
— Аллан Юнг,— сказал Аллан, протягивая руку.— А это Лиза. Моя жена.
Они пожали друг другу руки, и это рукопожатие означало немного больше, чем просто долг вежливости.
В первый раз незнакомец посмотрел на Лизу, улыбнулся и кивнул. Она тоже улыбнулась и опустила глаза. Только что вымытые волосы, словно огненно-золотое облако, окружали ее голову.
— Сколько тебе лет? —спросил он мягко.— Ты ведь еще совсем молоденькая.
— Восемнадцать,— прошептала Лиза, приятно смущенная его вниманием.
— И у вас есть ребенок. Я видел с вами маленького мальчика. Несколько раз я видел вас, когда ходил на прогулку.
— Да, сейчас он спит. Он немного нездоров.
— Надо обладать крепким здоровьем, чтобы выдержать жизнь на Насыпи, особенно когда начнется жара. Берегитесь ран и царапин, да, да, и вы тоже. Здесь много всякой грязи. Даже с самым простым воспалением нельзя шутить. У вас не завелись насекомые?
— Н-нет. Думаю, что нет. Но у нас водятся крысы.
— Ну, с крысами можно научиться ладить. С ними надо считаться, как с соседями. Удивительно умные животные. Но потом появятся блохи, вот погодите...
Пока Фишер говорил, он все время смотрел на Лизу, и она застенчиво избегала его взгляда, ибо именно сейчас, когда она стояла так близко, что могла прикоснуться к нему рукой, она впервые поняла по-настоящему, что он старый, старый в том смысле, что умеет смотреть твердым спокойным взглядом, излучающим дружелюбие и тепло. Лизе казалось, что доктор Фишер — человек счастливый и хороший. Лиза редко встречала старых людей, она никого даже не могла вспомнить. Надо сказать, что на улицах Свитуотера не часто появлялись старые люди (куда они только деваются?).
— Такая юная,— хрипло бормотал он словно про себя,— такая юная и уже мама такого большого мальчика. Но я совсем забыл о своих обязанностях хозяина,— воскликнул он вдруг уже другим, очень сердечным тоном.— Прошу вас, входите и познакомьтесь с Мартой. Не угодно ли чашку чая?
Они были ошарашены. Лиза неуверенно хмыкнула. Они не привыкли к подобным оборотам речи, а о приглашении к чаю знали только из книг, которые читали еще в школе. Чай. Как это старомодно. А здесь, на Насыпи, это звучит просто дико. Чем-то это напоминает их поездку в Плежер-Коув: гонг, собирающий гостей к обеду, и страшноватые пушистые кошки, играющие в траве... И в том саду тоже было очень много зелени, невероятно много зелени.
Но доктор Фишер стоял уже у дверей. Несмотря на массивную фигуру он передвигался сравнительно легко: на ногах у него были кеды. Он крикнул в комнату:
— Марта, выходи, у нас гости! — Потом повернулся и объяснил немного смущенно: — Моя жена выходит довольно редко, она не совсем здорова.
Однако они не поняли, почему на его губах появилась при этом виноватая улыбка: ведь каждый может заболеть.
И вдруг они снова услышали щебет той самой птицы: три долгих свистящих звука и трель, отчетливо и неожиданно прозвучавшие за ветхим сараем.
— Зеленушка!—воскликнул Фишер, и лицо его просветлело.—Это зеленушка. Все думали, что они давно вымерли, истреблены. Что их убили ядовитые опрыскивания и отравленное зерно. Живые изгороди уничтожены, лес и подлесок вырублены до основания. Даже по официальным данным, у нас больше почти не осталось мелких пташек. Но в этом саду...— Он простер руки, как бы обнимая густые заросли.— Здесь они живут и здравствуют. Вот уже более двадцати лет здесь все растет без вмешательства человека. Мы почти вернулись к первозданной, «природной» растительности. И животным здесь стало хорошо, во всяком случае некоторым. Здесь живут белки, кроты, я видел кроликов, постепенно сюда возвращаются птицы. Вокруг нас все растет, растет на развалинах старого...
В дверях появилась сгорбленная пожилая женщина. Она шла с трудом, опираясь на палку. У нее было суровое лицо с глубокими морщинами и темные глаза. Волосы были зачесаны назад и заколоты на затылке. Женщина была худая и вся какая-то бесформенная, платье до полу висело на ней как мешок.