— На что же вы живете, если у вас нет работы? — спросил Аллан.
— Занимаемся кое-каким бизнесом,— ответил Феликс, и легкая усмешка чуть приподняла кончики его аккуратно подстриженных усов.— Немножко продаем, немножко покупаем. У нас есть связи. Некоторые малоприятные вопросы помогает решить мой брат. А в общем кое-как сводим концы с концами. Пока не найдем работы. В общем справляемся.
Этот знаменательный разговор происходил на окраине, большого города, столицы с населением между шестью и восемью миллионами человек (данные были неточными, поскольку незарегистрированные миграции населения создавали все возрастающие трудности для статистиков). Это был город, где архитектура в Центральной зоне еще свидетельствовала о благосостоянии и процветании, где на витринах больших магазинов пока еще всегда было изобилие, где каждое утро миллионы людей ехали на работу и каждый вечер возвращались в свои дома и квартиры в различных городских зонах и, глядя на их лица, никто бы не сказал, что они озабочены дороговизной, надвигающейся безработицей, нормированием различных товаров — короче говоря, что они страшатся будущего. Это был город, обитатели которого, судя по официальным сведениям — а никаких других не было,— «сохранили присутствие духа в трудную минуту».
Примером тому служило трогательное объединение правительственных партий и оппозиции на базе экономической программы, предусматривавшей, в частности, полный правительственный контроль над ценами, заработной платой и капиталовложениями,— так они надеялись преодолеть, надвигавшийся экономический кризис. Противники этой программы подвергались всевозможным гонениям, а их было немало, поскольку массы населения с поразительным единодушием считали, что столь серьезная обстановка вне всякого сомнения требует чрезвычайных мер; войскам по поддержанию спокойствия были даны гораздо более широкие полномочия, дабы они могли обеспечить законность и порядок. Город жертвовал частью своего комфорта в обстановке, когда временная девальвация, сырьевой кризис и экономические трудности легко могли вызвать недовольство, в свою очередь чреватое непредсказуемыми и опасными последствиями. Город шел на добровольные жертвы во имя защиты «нормального образа жизни», то есть своей цивилизации — своего главного достояния, и отважно боролся за сохранение этого образа жизни и этой цивилизации.
Но этот же город был еще и местом, где два человека, ничем особенно не отличавшиеся от многих других, кто каждое утро машет на прощанье жене и отправляется на работу,— два человека спокойно и невозмутимо говорили о необходимости убить полицейского и спрятать его труп как о самом обычном деле, словно речь шла о том, чтобы достать еду, иметь крышу над головой, и о других столь же обыденных вещах. Убить или быть убитым в борьбе за существование. Закон джунглей, царивший там, где благосостояние и процветание особенно не лезли в глаза, где архитектуру составляли жалкие развалины, где в трещинах домов росла сорная трава, от которой возникали еще более широкие трещины, и процесс этот уже нельзя было остановить — сначала едва видимый, так сказать «нормальный», износ, почти незаметный для постороннего глаза, потом обветшание и разрушение, пока не остаются одни руины, и вот уже трудно провести границу, где кончается город и начинается свалка. И здесь стояли два человека нормальной внешности и говорили о необходимости убивать ради того, чтобы сохранить собственную жизнь, а третий — убийца, стоял рядом и широко улыбался.
Какой все-таки ненормальный это образ жизни!
14
Когда на другой день Аллан пришел к Доку за водой, он рассказал обо всем, что с ним произошло. Док слушал его, не говоря ни слова, и только задумчиво кивал.
— Не берусь утверждать, что они злоумышленники, хотя в общем это довольно странная пара. С другой стороны, каждый может стать опасным, если на него слишком долго жать. Что же касается иностранных рабочих, то им сейчас приходится несладко, это уж точно. Если власти доберутся до твоих новых соседей, им конец.
— Тот, кто называет себя Феликсом, сказал, что занимается «бизнесом».
— А кто им сейчас не занимается? В Свитуотере вовсю процветает незаконная торговля, и процветает тем шире, чем сильнее ощущается нехватка различных товаров. Дос-Манос говорит, что в районе Док-роуд действует черный рынок. Там сбывают огромное множество ворованных товаров. И пресечь эту торговлю нет никакой возможности. А почему, собственно говоря, ее нужно пресекать? Люди покупают там то, что невозможно достать в других местах.