Аллан жевал печенье со сладковатой смесью, по вкусу напоминавшей сыр, и с трудом проглатывал его, прихлебывая тепловатый лимонад, от которого ему еще больше хотелось пить. Еда эта оставляла у него во рту какой-то отвратительный привкус, от которого, казалось, он никогда не избавится. Он смотрел в открытую дверь, сквозь трепещущий от зноя воздух, на длинный ряд домов по другую сторону улицы. Старые четырех- и пятиэтажные дома. Витрины магазинов на первом этаже были забиты досками. Остальные этажи были отведены под квартиры. На некоторых окнах висели шторы, но за ними не было заметно никакого движения. Внезапно Аллану пришла в голову фантастическая мысль, что эти дома уже давно стоят пустые. Но если их обитатели незаметно покинули свои жилища, то когда же это произошло? Когда он в последний раз видел людей, входивших в эти дома или выходивших оттуда? Когда он вообще видел здесь кого бы то ни было?.. Он проработал на бензоколонке уже четыре года, но ни разу не говорил ни с одним человеком, живущим напротив. Разумеется, он видел людей, шедших по тротуару по той стороне улицы, но очень давно, еще до того, как закрылись магазины. А когда, собственно, их закрыли? И что в них продавалось? Он знал это, конечно, знал, сейчас он все вспомнит... Но память его была бессильна против бесчисленных крошечных изменений, которые медленно происходили вокруг, так что менялся облик домов и улиц, кварталов и целых городских зон — сначала совсем незаметно, потом чуть заметнее, но так, что этому никто не придавал сколько-нибудь серьезного значения, и вот, наконец, хорошо знакомые районы превращались в нечто совершенно неузнаваемое, словно содержание зрительных образов куда-то медленно выливалось и его заменяло что-то новое и инородное, и эта инородность выступала теперь как нечто холодное и враждебное, хотя все эти превращения совершались незаме!но для посторонних глаз. В воскресенье утром на Эббот-Хилл-роуд, бывшей главной магистрали в юго-восточной части города, было так же тихо, как на Насыпи.
Услышав звук машины, Аллан слегка вздрогнул. Не потому, что' боялся чего-то определенного,— просто ему был неприятен шум; приближаясь, он врывался в его мысли. Через мгновение появилась длинная низкая машина, украшенная никелированными завитушками,— дорогая старая модель; она снизила скорость, но не остановилась, а, свернув с шоссе, медленно, почти бесшумно подкатила к бензоколонкам и проехала дальше; сидевшие в ней люди с ничего не выражающими физиономиями внимательно оглядели помещение станции. Молодые ребята. Бледные лица и темные очки за цветными, солнценепроницаемыми стеклами машины. Аллан приоткрыл ящик кассы. Там лежали газовая капсула и отвертка. Хранение оружия было запрещено. Однако для защиты от бандитов рекомендовалось применение газовых капсул, а отвертка была не менее эффективна, чем нож, но ее владельца никак нельзя было обвинить в хранении оружия, предназначенного для нападения. Бензозаправочные станции были излюбленной добычей бандитов. Однако машина снова прибавила скорость. Шофер дал газ, и роскошный лимузин, пронзительно заскрипев шинами по разбитому асфальту, исчез в отдалении. В последнюю секунду Аллану показалось, что ему знакомо одно из этих лиц, но, вероятно, он обознался. Кто из его бывших знакомых мог разъезжать в такой машине? Никто. И он выкинул эту мысль из головы.