Аллан расхохотался. Ее откровенность приводила его в восторг. А круглые колени гипнотизировали... Мэри Даямонд тоже улыбалась, хотя явно была в полном изнеможении после того, что с ней произошло...
— Скажи, у тебя есть кофе? — спросила она,
— Кофе? Да... конечно!
У него была одна пачка, пачка кофезаменителя, которую он купил и которую сейчас придется вскрыть. Это значит, что на следующей неделе у них будет меньше кофе, чем обычно, подумал Аллан. Но он уже принял решение. Он давно не помнил, чтобы у него было такое приподнятое, почти радостное настроение, а все только потому, что здесь сидела Мэри Даямонд и волновала его своими круглыми коленками и волосатыми ногами.
— У меня есть лишь кофезаменитель,— оказал Аллан, наливая в две кружки дымящийся горячий напиток. Он сварил его на электрической плитке, которую нашел на складе. Ее кружку он поставил на стол рядом с пепельницей.
— Ничего, сойдет,— ответила она снисходительно.— Когда привыкнешь к кофе из коры, листьев и печеной ореховой скорлупы, можно попробовать и кофезаменитель. В Палисадене чаще всего пьют именно такой кофе...
Она сунула руку под плед и вытащила плоскую бутылку.
— Посмотри,— сказала она.— Это немного подкрепит нас. Полицейские свиньи не нашли ее.
Мэри налила по хорошей порции в обе кружки.
— Кава. Ничего другого теперь не достать. Иногда в качестве платы я беру бутылку. Бедняге Смайли завтра придется обойтись без выпивки... Твое здоровье.
Она выпила и даже охнула, когда крепкая жидкость обожгла ее кровоточащие губы, потом проглотила и закашлялась, отхаркиваясь, сплевывая на пол и прикрывая рот рукой.
— Черт возьми! —выругалась она, задыхаясь, между двумя приступами кашля.— Не иначе как проклятые фараоны отбили мне все внутренности...
Приступ прошел. Она жадно ловила ртом воздух.
— Впрочем, мне еще везло... это я первый раз попала к ним в лапы. Я знаю девушек, которые после такой обработки на всю жизнь остались калеками. А некоторые вообще отправились на тот свет...
— А что произошло?
— Они ехали в машине, в частной машине, разумеется, без надписи «полиция», и остановились на обочине, где я стояла. Когда я увидела, что это фараоны, сматывать удочки было уже поздно. Один из них вышел из машины и потребовал, чтобы я показала ему свидетельство. Пока я делала вид, что ищу его, ко мне подошли двое других, схватили и затащили в машину. Я отбивалась, как могла, но толку было мало. Все-таки их было трое. По-моему, одного я все же слегка разукрасила...— Она улыбнулась кривой, жалкой улыбкой и сделала еще глоток из чашки.— Мы поехали в гору.— Она кивнула в сторону Эббот Хилл.— Двое набросились на меня, а один держал. Вернее, один держал, один бил, а один пытался изнасиловать, но у него ничего не вышло, и он тоже принялся меня избивать. А потом я потеряла сознание. Когда машина остановилась, я пришла в себя и услышала, как они спорят, что делать со мной. Кончилось тем, что они меня просто выбросили из машины. Забрали мою сумочку. И еще я потеряла туфли, чудесные туфли...
Впервые за весь вечер похоже было, что она вот-вот расплачется. Рот у нее дрожал, она тяжело и прерывисто дышала.
— Самое скверное было потом. Когда я немного пришла в себя и стала понимать, где нахожусь, я спустилась по дороге вниз к домам, которые стояли немного поодаль. Я думала, мне кто-нибудь поможет, но сколько я ни стучалась, никто не захотел мне открыть. А те, что открывали, гнали меня прочь, а некоторые даже грозились вызвать полицию... Я понимала, что нахожусь где-то на горе, но где именно, не знала. Я просила их сказать, где я и как достать такси, но они захлопывали двери перед моим носом и кричали, чтобы я катилась к чертовой матери. У одного было два огромных пса, и он пригрозил, что натравит их на меня, если я не уберусь подобру-поздорову. Это было так страшно...— И она разрыдалась, опустив голову на руки, а слезы катились на плед в бирюзовую и лиловую полоску.
— На складе есть матрас,— сказал Аллан.
Прошло некоторое время. Мэри Даямонд успокоилась, Аллан налил ей в кружку еще кофе. У него сложилось впечатление, что она уже полностью пришла в себя.
— И несколько одеял,— добавил он.— Если хочешь, можешь лечь и заснуть.
Он даже не взвешивал все «за» и «против». Он был совершенно уверен, более чем уверен: она останется у него ночевать.
— Хорошо, Аллан. Спасибо.