Страна зашитых ртов
Страна зашитых ртов
Я проснулся с мокрым затылком на влажной подушке. Давно не снилось ничего страшного. А тут я даже спустил ноги на пол и глубоко вдохнул. Мои ночные картинки бегали с четкой ясностью. Я чувствовал запахи, боль, вкус, прикосновения. Мне не нужно было делать каких-то усилий, чтоб удержать хронологию событий моего сна. Хотя, как правило, это сделать весьма проблематично. Уж ты-то меня понимаешь. А события в моем забытье были растянуты на три дня. И представлялись они вот каким образом.
Большой центр исследований поселил в себя группу обыкновенных мужчин и женщин. Нас было много, точное количество не скажу, но это не так принципиально. Я был в светлом костюме, на манер моего медицинского. Мы шагали строем. Шагать строем мы умели, это было очевидно. Ни один не выбивался и топтал в ногу со всеми плиточный пол. Белый строй симпатичных людей. Ни имен, ни фамилий. Я хорошо иду и чувствую себя уверенно. Вереница тянется далеко, и я четко знаю, что за нами наблюдают со всех сторон эти загадочные люди. Я верю, что они нам покровительствуют, но не уверен, что я их когда-то увижу. Ответственные сотрудники передают их поручения и изображают из себя местных божков. Они осматривают нас в тонких перчатках и делают какие-то пометки на планшетах.
День Первый. Помню, как впервые очнулся здесь, в центре, в совершенно отдельной комнате. Мое тело слушалось меня превосходно и было лишено избыточного живота. Мне было меньше 25. Я чувствовал, что попал сюда сразу после студенчества, но не знал почему. Скорее всего это была какая-то медицинская программа. Помню, что до этого пробуждения, я был счастлив, резв и свободен. Свободен настолько, насколько мог понимать тогда изменяющийся смысл этого слова. Ко мне зашел уверенный в себе молодой человек, которого я про себя стал называть инструктором. Он объяснил, что утро здесь начинается рано. Каждый "житель" центра должен выполнять обязательную программу. Она начиналась с велотренажера. Тренажер стоял сразу за комнатой. У других был такой же моцион, так что за пределами своих комнат, расставленных по периметру центра, стояли похожие аппараты. Мы крутили педали и изредка переглядывались друг с другом. Я сообразил, что таким образом создавалась энергия для работы этого учреждения. Я уставал, но, как уже говорил, был верен загадочным руководителям. Подумывал, что приношу пользу, а за монотонной работой мечтал, что выйдя отсюда, займусь чем-то необычным и увлекательным. Непременно полезным. Мы делали перерывы для принятия пищи. Да, ты все правильно помнишь, в столовую мы ходили строем. Возвращаясь после ужина, я заметил, что пол грязный, а зал жутко воняет потом после нашей работы. Я сделал замечание инструктору. Он ответил, что все тут же исправит. Перед сном ко мне пришли две хорошенькие медсестры и закапали в глаза и нос какие-то капли. Пол заблестел, а воздух наполнился альпийской свежестью. Свет на ночь оставили включенным.
День Второй. Вставать стало намного тяжелее. В зеркале над скромным умывальником я обнаружил седую щетину и обвисшие щеки. Я заметно постарел. Сестры закапали глаза и нос. Программа второго дня ничем не отличалась. Я чувствовал в себе силы возмущаться и я возмущался. Новый инструктор сказал, что предыдущие сотрудники ошиблись и обещал к вечеру все выяснить и исправить. А я все пытался узнать его имя и кто ими руководит. Я громко говорил, привлекая внимание других. Я искал поддержки и единомышленников. Мы крутили педали, и я заметил, что несколько мест освободилось. Сдались. Слабаки. После ужина в комнату пришли санитары и, заломав руки, зашивали мне рот. Было очень больно и обидно. Но они объясняли, что так будет лучше для всех. Я опустил руки и смирился, так что в конце они подобрели и разрешили последний стежок сделать самому...Свет на ночь приглушили.
День третий. Я очнулся от того, что языком обнаружил у себя отсутствие нескольких зубов. Капроновые нити прочно обвивали губы. Я едва смог разогнуться, вставая с кровати. Стальная спина совершенно отказывалась разгибаться. Кто-то предусмотрительно оставил у изголовья клюку. Изящные буквы на старой деревянной ручке выглядели нелепо, но торжественно гласили: "За тяжелый труд! Руководитель центра". Подходить к зеркалу мне совершенно не хотелось. Седые по плечи волосы и трясущаяся рука говорили более чем красноречиво. Зашедший инструктор объявил, что сегодня я могу не садиться на тренажер, но тогда останусь без обеда и ужина. Я пожал плечами , показывая зашитый рот. Он по-дружески хлопнул меня по плечу и показал, где стать в строй на завтрак. Навстречу нам шла колонна молодых людей в белых костюмах. Наверное, сразу после института. Они смеялись и недоуменно показывали на наши зашитые рты. Салаги. В столовой я размахивал руками, указывая на невозможность принятия пищи, и тряс головой над жижой в тарелке. Сестры меня гладили как умалишенного и совали в уши сладкую вату и сахарные леденцы. Я чавкал ушами, они слипались, и я затихал от полученной питательной глюкозы. Крутить педали становилось все тяжелее, но я знал, что эксперимент скоро закончится. Вечером в своей комнате, лежа дряхлым стариком с немым ртом и забитыми сладостями ушами, мне больше всего хотелось спрашивать. Мне больше всего хотелось отвечать. Но страху и доверию я выделил больше времени. А его, как оказалось, на другое у меня не осталось. Зашел инструктор и выключил свет. С лязгом двери я услышал собственный хрип.