— А что случилось с братом? — спросил Ник осторожно, стараясь не затронуть чувства девушки.
— Я больше его не видела, — ответила Мэри. — Он провалился в центр Земли.
Мэри умолкла и стояла, не произнося больше ни слова. Так продолжалось долго. Девушка чувствовала неприятную тяжесть в том месте, где когда-то при жизни находился желудок. Во всем остальном теле, наоборот, царила странная невесомость. Призраки, живущие в Стране затерянных душ, не умеют летать, как полагают люди, но в тот момент Мэри показалось, что она вот-вот взлетит.
— Я об этом никогда и никому не рассказывала. Ни кому, даже Вари.
Ник осторожно положил руку на плечо девушки.
— Я знаю, это ужасно, видеть, как твой брат исчезает под землей, — сказал он. — Но, может быть, когда-нибудь я буду тебе братом.
Ник придвинулся к Мэри и продолжал:
— А может… как бы это сказать… В общем, возможно, я стану тебе не братом, а кем-то другим.
Наклонившись к Мэри, мальчик поцеловал ее.
Девочка стояла и не знала, как реагировать. За долгие годы, которые Мэри провела в Стране затерянных душ, мальчики время от времени пытались ее целовать, но у нее всегда хватало сил, чтобы не позволить им так обращаться с собой. Но с Ником все было иначе — у нее не возникло желания оттолкнуть его. Мэри помнила и о том, что незнакомые чувства не должны замутнять ее рассудок. Она не оттолкнула Ника, но и не ответила на его поцелуй.
— Прости, пожалуйста, — попросил он испуганно, приняв ее спокойствие за отсутствие интереса к нему.
— Не нужно просить прощения, — сказала Мэри, старательно сдерживая эмоции, скрывая их так, как скрывал ее тело плотный зеленый бархат платья с кружевным воротником.
Ник почувствовал, что она отвергает его, и чувство это после смерти оказалось ничуть не менее горьким, чем при жизни. Это все из-за шоколада, подумала Ник. Нет, наверное, из-за того, что я на год младше. О, нет, ведь я на сто лет ее младше, наверное. Ник не стал дожидаться лифта — он помчался вверх по ступеням, преодолевая две за раз. Добежав до квартиры, он укрылся внутри и тщательно запер дверь.
Нет, Ник влюбился не в первый раз. Была та девочка, с которой он сидел на естествоведении или на истории — по правде говоря, он уже не мог толком вспомнить, но это было, казалось, так давно, и все ушло безвозвратно. Здесь же, в Стране затерянных душ, ничто не проходит, и Нику захотелось сделать так, чтобы он совсем исчез — даже один раз взглянуть в глаза Мэри будет невыносимо, не говоря уж о том, чтобы встречать ее снова и снова, и так целую вечность.
Мэри, Мэри, Мэри… Ее лицо и ее имя — Ника словно заклинило на них… И вдруг мальчик понял, что в голове совсем не осталось места для другого имени, которое там должно было остаться, что бы ни случилось. То, что предсказывал этот чертов Вари, случилось — он забыл свое имя. Дети звали его Херши, но ведь это было не настоящее имя, так ведь? Его имя начиналось с Н. Нэйт. Ноэль. Норман. Оно определенно начиналось с Н!
Мэри знала, что ее плохое настроение всегда улетучивалось под звуки скрипки Вари. Он умел извлекать чудные звуки из инструмента работы Страдивари — той самой скрипки, из-за которой мальчик получил новое имя. В тот день он играл «Времена года» Вивальди, которые Мэри очень любила. Музыка была предназначена для струнного квартета, но среди трехсот двадцати детей, находившихся на попечении Мэри, Вари был единственным музыкантом, игравшим на скрипке. В хозяйстве Мэри было достаточно много музыкальных инструментов. Люди, игравшие на них, любили их, поэтому они в изобилии попадали в Страну затерянных душ. Среди них была труба, которую в мире живых переехал автобус, и пианино, упавшее с шестнадцатого этажа. Время от времени Мэри пыталась организовать оркестр, но в ее приюте до сих пор так и не нашлось достаточное количество музыкально одаренных детей, при этом желавших играть в оркестре.
— Что еще тебе сыграть? — спросил Вари, покончив с Вивальди.
Мысли Мэри были далеко, и она даже не сразу обратила внимание, что Вари перестал играть.
— Я полагаюсь на твой вкус, Вари.
Мальчик снова приложил скрипку к плечу и заиграл какую-то заунывную мелодию. Мэри не могла понять, кто это написал. Она предпочитала оптимистичную музыку.
— Пойду приведу Ника, — сказала Мэри. — Уверена, ему будет приятно послушать твою игру.
После этих слов воодушевление Вари как-то подутихло.
— Мне отвратителен Херши.
— Ты должен научиться любить его, — посоветовала Мэри.
— У него грязное лицо, и мне не нравятся его глаза.
— Он наполовину японец. Нельзя относиться к людям предвзято только потому, что у них азиатские глаза.
Вари ничего не ответил. Он еще некоторое время задумчиво поводил смычком, а потом спросил:
— Почему ты хочешь, чтобы он все время был рядом? Он же ничего не умеет. Он не такой, как я или кое-кто еще здесь.
Мэри ничего не смогла на это возразить — Ник действительно был обыкновенным призраком. Но, с другой стороны, какая разница, умел он делать что-то выдающееся или нет? Почему бы ему просто не быть таким, каким ему суждено быть?
Она встала и подошла к одному из окон на западной стороне здания. Был полдень, погода ясная, и она могла видеть Нью-Джерси на противоположном берегу Гудзона, и лишь далекий горизонт терялся в легкой дымке.
Мир стал таким маленьким для тех, кто живет в нем сейчас. На самолете можно перелететь через всю страну в считанные часы. Можно поговорить с человеком, находящимся в другом полушарии, нажав несколько кнопок на телефоне, который нынче даже проводом к сети не присоединен. В Стране затерянных душ все было иначе. Она представляла собой первозданный мир, населенный детьми, ставшими в каком-то смысле первобытными людьми. В ней было множество белых пятен, неизведанных пространств. Даже Мэри мало что было известно о детях, живущих вдалеке от ее импровизированного приюта. Она провела в Стране долгие годы, но редко отваживалась на исследования, так как забота о безопасности детей, находившихся на ее попечении, требовала неустанного труда, и Мэри не могла позволить себе отправиться в далекое путешествие. Раньше она жила в обнаруженном ею многоквартирном доме, перешедшем в Страну из мира живых, а затем появились башни, и это позволило Мэри расширить свое королевство. Теперь под ее крылом было больше детей, чем раньше, и все же единственным источником информации о жизни за порогом башен-близнецов оставались рассказы сыщиков, приносивших товары на продажу, да и они по большей части распространяли непроверенные слухи. Иногда Мэри нравились их рассказы, а иногда казались чудовищным вымыслом.
Вдруг в голову Мэри пришла превосходная идея. Она придумала, как дать Нику возможность найти смысл жизни и стать не просто призраком, обитающим в ее мире.
— Сыщики рассказывали мне, что мои книги попадались им даже в Чикаго, — сказала она Вари. — А это значит, что и в других городах живут дети, о которых нужно заботиться. Правильно?
Вари отложил скрипку.
— Ты думаешь уехать отсюда?
Мэри отрицательно покачала головой:
— Нет. Но это не значит, что я не могу отправить туда своего представителя. Нужен кто-то, кого я могла бы научить всему, что знаю сама. Такой человек мог бы создать филиал в другом городе, где мы никогда не были. Например, в Чикаго.
— И кого ты хочешь послать?
— Я подумала о Нике. Конечно, пройдут годы, пока я его подготовлю — десять, может, двадцать лет, но спешить, в общем, некуда.
Вари подошел ближе, посмотрел на затянутый легким туманом горизонт и повернулся к Мэри.
— Ты можешь послать меня, — сказал он. — И тебе не придется тратить годы на подготовку.
Мэри посмотрела на мальчика и улыбнулась.
— Очень мило, что ты это предложил.
— Но я могу это сделать, — настаивал Вари. — Я, может, и недостаточно большой мальчик, но другие меня уважают, не так ли? Даже старшие.