— Чем сидение в шкафу лучше висения там?
— Я не собираюсь тут сидеть. Как только представится возможность, я сбегу с корабля и вернусь назад с подмогой.
— И как ты собираешься сбежать?
— Я еще не придумал.
— У меня есть план, — сказала Элли. — Но бежать сейчас — значит, все испортить!
— Мы уже несколько недель ждем, пока ты начнешь осуществлять свой план.
Несколько недель, подумала Элли. Неужели прошло так много времени?
— Чтобы придумать хороший план, пришлось потратить много времени.
Ник замолчал и пристально посмотрел на нее.
— А мне кажется, тебе нравится здесь, с Макгиллом. Ты над ним имеешь какую-то власть, как я понял из вашего разговора. Не знаю, чем ты его приворожила, но что-то точно есть, и тебе это нравится.
Элли захотелось схватить его за костюмчик и хорошенько встряхнуть. Ник сказал крамольную для нее вещь. Но, как бы нелепо это ни звучало, он был прав.
— У меня есть идея, как нам всем отсюда сбежать, но ты должен подождать.
— Я не буду ждать. И два плана лучше, чем один.
Элли сжала кулаки и зарычала. Получилось неожиданно похоже на Макгилла. Элли сама была шокирована.
— Допустим, ты сбежишь с корабля, но кого ты собираешься позвать на помощь?
— Мэри, — сказал Ник.
Элли рассмеялась и вдруг поняла, что совсем не думает об осторожности. Она оглянулась, чтобы убедиться, что громкий звук ее голоса не привлек ничье внимание, и перешла на сердитый шепот.
— Она уже отказалась нам помочь и сейчас не захочет.
— Я смогу ее убедить. Точно тебе говорю.
— Ты идиот!
— Мы еще посмотрим, кто из нас идиот!
Разговор приобретал все более бессмысленный и раздражающий характер. Элли не хотела спорить. В любую секунду в трюме мог кто-нибудь появиться и застать их.
— Я могу украсть шлюпку, — заявил Ник.
— Когда они увидят, что ее нет на месте, не придется даже думать о том, кто ее взял. Тогда Макгилл накажет Лифа, а заодно, наверное, и меня.
— Можно перерезать веревку, снять Лифа и сбежать втроем!
Элли поразмыслила над его предложением и отрицательно покачала головой.
— Макгилл считает, что я учу его овладевать живыми людьми. Как только он узнает, что я сбежала, он бросится в погоню, потому что я ему нужна.
Да, подумала Элли, единственный способ осуществить дурацкое желание Ника во что бы то ни стало сбежать — найти способ сделать это так, чтобы никто не заметил. Нужно придумать, как замести следы.
— Так, слушай, — сказала Элли. — Завтра утром на берег пойдет шлюпка с матросами. Они будут проверять одну из ловушек Макгилла. Если ты сможешь незаметно пробраться на борт шлюпки, когда ее спустят на воду…
— Да, у меня получится.
— Я буду на палубе, постараюсь всех отвлечь. Но как пробраться в шлюпку, тебе придется придумать самому.
Элли остановилась, чтобы поразмыслить.
— Я могу накидать в лодку одеял — спрячешься под ними.
Элли снова огляделась и нагнулась к самому уху мальчика.
— Если доберешься до Мэри, скажи ей, что Макгилл будет в Атлантик-Сити и там она сможет на него напасть. Если захочет, конечно. Там на набережной есть банда призраков, они могут помочь, если Мэри с ними договорится.
Элли захлопнула дверцу шкафа, чтобы Ника никто не нашел.
— Помни, завтра на рассвете.
— И как я узнаю, когда наступит рассвет? — спросил Ник из шкафа.
Элли ничего не ответила, предоставив ему самому разбираться с этой проблемой. Выйдя на палубу, Элли обнаружила Макгилла на носу корабля. Он стоял и наблюдал, как над материком заходит солнце. Это было его любимым занятием. Макгилл был поистине странным чудовищем: с одной стороны, он понимал свою отвратительную сущность и даже гордился ей, с другой — восторгался красотой мира, к которому уже давно не принадлежал.
Ник сказал, что они провели на корабле несколько недель, и Элли была вынуждена признать это. Впервые в жизни она потеряла счет времени. Да, видимо, она слишком долго медлила. Вероятно Ник был прав: настала пора действовать.
Элли осторожно подошла к трону Макгилла, засунула руку в плевательницу и вытащила оттуда бисквит. Осторожно нащупав край спрятанной внутри полоски бумаги, Элли вытянула ее, скомкала и вставила вместо нее фальшивое предсказание, напечатанное в трюме. Закончив, Элли положила печенье назад, оставив его, как бомбу с часовым механизмом, ожидать того дня, когда жадная лапа Макгилла потянется к нему.
На следующий день, на рассвете, Макгилл в сопровождении матросов отправился к берегу, чтобы совершить рейд в Рокавей Пойнт. Кто-то оставил в лодке одеяла, и Макгилл отдал приказ бросить их в трюм, туда, где хранились принадлежавшие ему вещи, так как в шлюпке делать им было нечего. Шлюпку спустили на воду, Макгилл приказал завести мотор, и они отчалили.
Никто не заметил, что к носу лодки была привязана веревка, конец которой скрывался под водой. Если бы кто-то из матросов попытался ее вытянуть, то обнаружил бы Ника, который спрятался под водой и плыл вслед за шлюпкой, крепко обвязав веревкой руку.
Глава двадцать третья Фортуна разбушевалась
В плане Элли было одно слабое место. Она не могла знать, когда Макгилл возьмет печенье с фальшивым предсказанием внутри. Нужно было сделать несколько штук, думала она, тогда шансы на скорое развитие событий были бы выше. Но Элли так и не успела осуществить этот план: ситуация изменилась.
Как раз в тот момент, когда Элли собиралась отправиться в трюм, чтобы напечатать еще несколько фальшивых предсказаний, в ее комнату без стука вломился Сморчок в сопровождении четырех уродцев.
— Он требует, чтобы ты поднялась на палубу, — заявил Сморчок. — Немедленно.
В этом не было ничего особенного. Макгилл имел привычку вызывать к себе людей, повинуясь импульсу, словно все должны были ставить его расписание во главу угла. Однако впервые Сморчок позволил себе вломиться в каюту, не соизволив хотя бы постучать в дверь.
— Что ему нужно?
— Тебя, — только и сказал Сморчок.
Хотя он не раз помогал Элли в прошлом, на этот раз он не дал никаких объяснений, ни малейшего намека, ни улыбки, ни кивка.
— Не советую заставлять его ждать.
Когда Элли поднялась на верхнюю палубу, Макгилл сидел на троне, сцепив клешни перед собой. Выражение его глаз, и без того достаточно недоброе, в тот момент было просто ужасным. Рядом с ним стоял верзила-матрос, которого Элли уже давно не видела. На нем была одежда профессионального борца, больше похожая на клоунский наряд.
— Добрый вечер, — сказал Макгилл.
— Ты хотел меня видеть? — осведомилась Элли.
— Да. Я хочу знать программу уроков с восьмого по двенадцатый.
— Сначала закончи седьмой, — посоветовала Элли. — Потом узнаешь, в чем заключается восьмой.
Для седьмого урока Элли подобрала отличное задание. Макгилл был записным забиякой, и Элли решила, что ему не повредят трое суток молчания. Пока что Макгилл не смог продержаться и двадцати четырех часов.
— Ты только что говорил, — заметила Элли. — Придется начинать все сначала, полагаю.
Макгилл подал знак парню в костюме борца.
— Молотилка, тащи ее сюда.
Здоровяк послушно потопал в одну из кают и вернулся, катя перед собой бочку. Он выкатил ее на середину палубы и поставил на дно.
— Ты хочешь посадить меня туда? — спросила Элли. — В этом дело? Попробуй, и ты никогда не узнаешь четыре последних задания.
Макгилл кивнул Молотилке, и тот выдернул гвозди из крышки. Она была наполнена жидкостью, но в ней что-то плавало — что-то светящееся. Когда крышку сняли, находившееся там существо встало на ноги, разбрызгав маслянистую жидкость, похожую на слизь. Увидев, кто это, Элли поняла, что у нее серьезные неприятности. Перед ней стоял Шаман.
— Ты! — воскликнул маленький неандерталец, увидев Элли.
Макгилл поднялся с трона.
— Я тебя туда посадил, — сказал он Шаману. — Отвечай на мои вопросы.
— А если я не захочу?
— Снова закрою тебя в бочке.
Шаман поднял руку, и незакрепленные объекты, лежавшие на палубе, поднялись в воздух и закружились, время от времени попадая в Макгилла.
— Прекрати немедленно или отправишься за борт! — зарычал капитан. — Твое умение двигать предметы меня не впечатляет и не беспокоит. Я тебя победил в прошлый раз, и, если ты снова будешь сопротивляться, я повторю процедуру — на этот раз со всей безжалостностью.
Летавшие вокруг предметы еще некоторое время покружились и медленно упали на палубу.
— Отлично. Теперь отвечай на вопросы.
В глазах Шамана сверкала такая ярость, что ее энергии хватило бы, наверное, чтобы свернуть время.
— Что ты хочешь знать?
— Не верь ему! — крикнула Элли.
Макгилл игнорировал ее слова.
— Расскажи мне об этой девочке и ее друзьях. Я хочу знать, что она умеет.
Шаман засмеялся:
— Эта? Да ничего не умеет! Я предлагал ей учиться, но она отказалась.
— Мне он был не нужен! — возразила Элли. — Меня научили другие.
— Никто, кроме меня, этому не учит, — самодовольно заявил Шаман. — Ты ничего не умела, когда пришла ко мне, и сейчас ничего не умеешь.
— Я знаю, как овладевать людьми! — сказала Элли. — Знаю, как повелевать ими.
Она старалась, чтобы голос звучал уверенно, но вместо этого получался какой-то противный поросячий визг.
— Это правда, — сказал Макгилл. — Я видел, как она это делает.
Шаман выбрался из бочки и подошел к Элли, оставляя на палубе мокрые следы там, где ступали его мокасины.
— Это возможно, — подтвердил он. — У нее есть недоразвитое умение двигать предметы, а значит, есть и другие таланты. Может, она и вправду умеет подчинять себе людей.
Макгилл подошел ближе.
— Я хочу знать только одно: может ли она научить этому искусству? Меня, например?
Шаман даже раздумывать не стал.
— Нет, она не может.
Макгилл устремил на Шамана скрюченный, покрытый мехом палец с острым когтем на конце.
— Тогда ты меня научишь.
Шаман покачал головой:
— Этому искусству вообще научить нельзя. Ты либо умеешь это делать, либо нет. Ты живешь в Стране достаточно долго и должен бы знать, что ты умеешь. Если не научился овладевать людьми, значит, никогда не сможешь.
Элли чувствовала, как Макгилл раскаляется от гнева, словно доменная печь.
— Ясно.
Нет, не печь, подумала она, а магма, кипящая в центре Земли.
— Он лжет! — крикнула Элли. — Он хочет победить тебя и хочет, чтобы ты доверял ему. Он предаст тебя, только отвернись! Я тебе все время помогала. Кому ты поверишь, ему или мне?
Макгилл посмотрел на нее, потом на Шамана. Шаман был слева от него, Элли — справа.
— Кому стоит верить? — снова спросила Элли.
Макгилл снова посмотрел на нее, потом повернулся к Молотилке и другим членам команды, стоявшим у него за спиной.
— Загоните его назад в бочку, забейте крышку гвоздями и сбросьте за борт.
— Что? — заорал Шаман.
— В Стране затерянных душ есть место только для одного чудовища, — проревел Макгилл.
Шаман воздел руки к небу, и предметы снова поднялись в воздух. Но, хотя он был могущественным колдуном, прежде всего он был маленьким мальчиком, и помочь ему было некому. Как он ни пытался бомбардировать матросов всем, что попадалось под руку, они схватили его и посадили назад в бочку.
— Ты будешь наказан! — вопил Шаман. — Ты будешь страдать, я найду способ расправиться с тобой!
Но вскоре ничего, кроме сердитого бульканья жидкости в бочке, уже не было слышно. Молотилка накрыл ее крышкой и забил гвоздями. Вместе со Сморчком они схватились за край бочки и опрокинули ее. Упав за борт, она мгновенно пошла ко дну, даже всплеска не последовало. Ей предстоял путь к центру Земли. Так Шаман встретил свою судьбу.
Когда бочка исчезла из вида, Элли почувствовала, как облегчение струится сквозь нее, словно струи теплого живительного дождя.
— Итак, — сказала она, — раз с этим покончено, можно возвращаться к седьмому уроку. Нет — ничего не говори. Начни прямо сейчас. Я знаю, ты можешь.
Макгилл ничего и не говорил. Он протянул клешню, и матрос подал ему кисть, пропитанную черной краской.
— Что ты делаешь? — спросила Элли.
— То, что нужно было сделать в тот момент, когда ты оказалась на борту, — сказал Макгилл и намалевал номер 0001 на ее блузке.
— В колокольную камеру ее!
Макгилл не чувствовал себя таким сильным уже давно. Он забыл, как это приятно.
Гнев!
Пусть он наполняет его до краев. Пусть танцует, как пожар. Гнев за всю ее ложь, за то, что позволил чувствам замутнить восприятие реальности. Столько гнева, сколько нужно, чтобы сделать его бессердечным, лишенным чувств, неуязвимым. Чтобы рана в сердце после предательства этой девчонки зажила как можно скорее. Она сделала из него посмешище, но теперь с этим покончено.
С появлением Элли в колокольной камере коллекция Макгилла приобрела законченный вид. Он спустился, чтобы полюбоваться ею. Матросы распутали «живые колокола», и теперь в камере царил порядок. Макгилл следил за тем, как матросы переворачивают Элли. Номер 0001 на глазах превратился в 1000.
«Жизнь храбреца стоит тысячи трусливых душ». Прочитав это предсказание много лет назад, Макгилл сразу понял, что оно означает. Он мог получить жизнь назад в обмен на тысячу призраков. Души были валютой, на которую можно было выкупить жизнь. Вот это счастье! Снова быть во плоти. Иметь тело и кровь, дышать воздухом. На какое-то время он решил, что умение овладевать людьми лучше, но этой возможности никогда для него не существовало, не так ли? Нет, путь назад, к жизни, был только один. Условия сделки просты: его жизнь за тысячу душ. И не важно, кто продавец — святой дух или дьявол, Макгиллу было все равно. Важны были лишь условия. Он их выполнил. У него была тысяча душ — его взнос. Теперь ему ничего больше не было нужно — лишь место, где можно было провести обмен.
Вернувшись к трону, он первым делом запустил клешню в плевательницу. Достав печенье, он раскрошил его, ударив о ручку трона. Достав листок с предсказанием, он некоторое время смотрел на оборот клочка бумаги, предвкушая, а затем прочел слова. Увидев, что там написано, Макгилл сразу понял смысл. И впервые за много лет испугался…
«Победа ждет у причала поражения». Не обращая внимания на страх, побуждавший его бросить опасную затею, пока не поздно, Макгилл отдал приказ взять курс на Атлантик-Сити.