— А куда ты теперь идёшь?
— Далёко, — сказал Глебка уклончиво и вдруг прибавил неожиданно для самого себя: — А может и близко уж, теперь…
— Ага, — кивнула Тоська сочувственно.
Она ещё ниже свесилась с печи, и лицо её оказалось совсем близко от Глебкиного, так близко, что Глебка почувствовал на своём лице лёгкие толчки её дыхания — частого, тёплого, отдающего приятной горчинкой свежей ржаной шанежки.
— Ага, — повторила Тоська одобрительно, и синие большие глаза её стали как будто ещё больше и ещё синей.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. БОГАТЫРЬ НЕВЕЛИЧКА
Появилась возвратившаяся из сеней бабка Анфиса.
Вскоре вернулся и Яков Иванович. Перешагнув через порог, он кинул шапку на лавочку возле печи, но полушубка не снял. С минуту стоял он посредине избы, насупленный, озабоченный, угрюмый, опустив на грудь широкую раскидистую бороду, потом повёл ею в Глебкину сторону и сказал громко:
— Молодец. Не побоялся, значит, камманов.
На мгновение лицо его посветлело. Глебка хотел было спросить про поклон от деда Назара, но старик снова помрачнел и, поманив за собой бабку Анфису, ушёл с ней за дощатую переборку в боковушку. Пошептавшись там с бабкой несколько минут, Яков Иванович вышел в кухню и, взяв с лавки шапку, сказал:
— Пойдём-ко, парень.
Вслед за тем он, не оглядываясь, вышел из избы. Глебка мигом вскочил с лавки, накинул на голову ушанку и заторопился за стариком. Но он, не в пример Якову Ивановичу, на пороге оглянулся и успел перехватить прощальный взгляд синих-синих глаз, словно висящих в мутной сутеми над печью. Глебке захотелось сказать что-нибудь на прощанье, но он не нашёлся, что сказать. Заскрипели расшатанные ступени крыльца, и глухой голос Якова Ивановича позвал со двора:
— Ну где ты там, парень?
Замешкавшийся Глебка рванулся за порог и, хлопнув дверью, выбежал вон. Яков Иванович поджидал его возле крыльца. Буян, обрадованный появлением хозяина, запрыгал вокруг него, приветственно повизгивая.
— Добрый пёс, — сказал Яков Иванович, оглядывая Буяна. — Белковать, надо быть, натаскан.
— Может, — важно кивнул Глебка, которому приятно было вести такой деловой, солидный разговор.
— Добрый пёс, — повторил Яков Иванович. — Да.
Яков Иванович крякнул, прокашлялся, словно прочищал горло, потом вдруг сказал:
— Так где ж ты ружьё-то да лыжи укрыл?
Глебка насупился. Старик усмехнулся в бороду и, разгребая её заскорузлой пятернёй, похожей на грабли, молча ждал Глебкиного ответа.
Глебка стоял, чуть нагнувшись и поглаживая голову Буяна. Он был в затруднении, не решаясь сразу сказать про ружьё и лыжи незнакомому человеку в незнакомой далёкой деревне. Но подумав, он решил, что Алёнушкиному дедке, передающему поклон от деда Назара, можно и следует довериться. И он сказал:
— Ружьё и лыжи я в бане под угором схоронил.
— Н-да, — кивнул Яков Иванович, помолчав и обдумывая ответ. — Ты, видать, не дурак.
Сказав это, он повернулся и пошёл назад в избу. Глебка с удивлением поглядел ему вслед. Яков Иванович пробыл в доме недолго. Когда он вновь появился на пороге, в руках у него были сачок и другая рыболовная снасть. Глебка с удивлением оглядел это снаряжение. Яков Иванович, хоть и приметил это, но никаких объяснений давать, видимо, не собирался.
Он взял прислонённую к перилам пешню и, сунув её Глебке, сказал:
— Пошли, давай.
Вслед затем он стал спускаться с угора вниз по подтаявшей и съехавшей набок тропке. Глебка свистнул Буяна и стал спускаться следом за Яковом Ивановичем.
На повороте тропки Глебка, глянув вниз, увидел невдалеке стайку бревенчатых бань, словно сбежавших с угора к реке. Яков Иванович обернулся к Глебке и, кивнув на баньки, спросил:
— Которая?
Глебка огляделся. Бревенчатые баньки, раскиданные по прибрежью, были похожи одна на другую, как две капли воды, и их легко было спутать. Тогда Глебка вспомнил про «баранью голову» и, повернувшись лицом к высокому берегу, тотчас отыскал глазами приметный крутой выступ. Протянув к нему руку, Глебка сказал уверенно:
— Вон, которая под той бараньей головой.
Яков Иванович поглядел туда, куда указывала вытянутая Глебкина рука, и одобрительно кивнул головой.
— Приметчив.
Он сделал несколько шагов по тропе, но вдруг остановился и, уступив Глебке, сказал:
— Веди.
Глебка, не раздумывая, вышел вперёд и скоро привёл старика к баньке.
— Вот, — сказал он деловито, — и зарубки мои тут.
Яков Иванович посмотрел на зарубки, посмотрел на Глебку и мотнул головой.
После этого он повернулся лицом к реке и обшарил её глазами. Потом повернулся лицом к угору и также обежал его быстрым взглядом. Нигде не видно было ни души. Только убедившись в этом, старик толкнул дверь баньки и сказал повелительно:
— Ну, марш париться.
Глебка быстро перемахнул через порог. Следом за ним юркнул внутрь Буян. Старик с удивившим Глебку проворством тоже вскочил в баньку и тотчас захлопнул за собой дверь.
— Кажись, никто не видал, — сказал он, облегчённо вздохнув. — Ну-ко, давай отворим дверь в парную, там оконце, оно нам посветит.
Старик пошарил в темноте рукой и открыл дверь в парную. В предбаннике посветлело, и Глебка разглядел у стены знакомую лавку и перед ней на земляном полу широкую доску. Доска топорщилась, неплотно прилегая к полу. Глебка откинул в сторону пешню, нагнулся, сунул под доску руку и, сдвинув её с места, вытащил завёрнутое в рубаху ружьё. Яков Иванович поднял брошенную Глебкой пешню, поставил её вместе с принесённой рыболовной снастью в угол, где уже стояли лыжи, повернулся к Глебке и протянул руку к ружью. Глебка невольно отстранился.
Старик поглядел на вцепившиеся в ружьё Глебкины напряжённые пальцы и усмехнулся заросшим бородой ртом. Потом привычно провёл по бороде сверху вниз всей пятернёй, словно процеживая густую зацепистую бороду между растопыренными пальцами, и сел на лавочку.
— Сядь-ко и ты, — сказал он Глебке. — Надо тебе всё ладом обсказать, а то ты маловер и всё в сторону шарахаешься.
Глебка сел на край лавочки. Буян сунулся в парную и обнюхивал груду валунов у каменки. Яков Иванович поглядел ему вслед и заговорил своим глухим голосом.
— По первости, про Назара Андреича. Он, как старый лесовик, всей округе знаком. Прежде Приозерского лесничества он и у нас ту же службу справлял. Человек он правильный. Притеснения какого по своей должности или актов там — того за ним не водилось, и народ его за то уважает. Как народ в беду попал, то и тут от него подмога тайная выходила супротив этих заморских инстервентов. Но об этом не сейчас тут говорить. Теперь, значится, про твоё дело. От Назара Андреича нам через верных людей было передано этими днями, что так и так, мол, идёт богатырь Невеличка на ту сторону, к Красной Армии, пробивается лесами. Идёт он на лыжах, нерпой подбитых, лет ему четырнадцать, характеру он сурьёзного и при нём ружьё и пёс. И сказано, что коли мы его встретим, то ему подмогу посильную оказать. А теперь вот богатырь Невеличка сидит в тёмной баньке и думает, чего дале делать. Так? Понятно это всё теперь?