Ирония в том, что на утро рядом не оказалось его.
Из-за нервов я решаю поехать к Джемме. Иногда она живёт у Зейна на квартире, поэтому я звоню ей, чтобы узнать, где она. Её телефон оказывается отключенным, что бывает очень редко. Ссылаясь на то, что она просто потеряла зарядку или отключила его специально из-за какой-то конференции, я звоню Зейну.
— Привет, Гарри. Что случилось?
— Привет. Я просто хотел узнать, где Джемма. Её телефон выключен. Она должна была сегодня куда-то уехать по делам или…
Он прерывает меня, раньше, чем я успеваю закончить мысль.
— Она должна быть дома. Я видел её час назад, когда уходил.
— А её телефон? Он был заряжен?
— Чувак, тебе стоит успокоиться и не пароноить. Ничего с ней не случится. Это всё равно, если бы ты позвонил бы, потому что потерял носок Луи.
Он смеётся в трубку, а мне становится грустно.
— Лучше бы я потерял носок Луи, чем его самого.
Зейн замолкает и какое-то время в трубке слышится шуршание.
— Постой, он вернулся?
— Да, он спал со мной вчера, а утром ушёл.
— Чёрт. Собирайся, я сейчас заеду за тобой.
Зейн скидывает вызов, не позволяя мне ничего больше сказать. Его голос был обеспокоенным, из-за этого я начинаю волноваться.
Что такого страшного могло произойти, если Луи просто ушёл? Очевидно, что Зейн осведомлён о чём-то больше меня и молчит. Почему все вокруг молчат, когда дело касается моего парня, будто я не достоин ничего знать о нём? Меня это бесит. Меня всё бесит.
Что я стабильно пропускаю учёбу. Что Лиам и Зейн что-то знают. Что Найл страдает из-за меня. Что сейчас Джемма далеко во всех смыслах слова. Бесит. Бесит. Бесит.
Зейн приезжает через 10 минут. Он явно торопился ко мне. Мы едем на довольно большой скорости. Это запрещено, вообще-то, полиция может нас заметить, только вот Зейну плевать.
— Сбавь скорость. Тебе могут штраф назначить.
— Ты больше беспокоишься о штрафе или о сестре? — фыркает Зейн и ещё больше ускоряется.
— Господи, кто-нибудь мне уже объяснит, что происходит? — я психую, и мне совсем не жаль.
— Джемс самый дорогой тебе человек. Может ты уже вспомнишь наш разговор и разговор с Лиамом. Она дорога тебе, понимаешь?
— Если честно, то у меня вообще пазл не складывается.
Мы заворачиваем на знакомую улицу с мелкими кустами вдоль дороги.
— Ты ведь не забыл, что он убийца, да?
От этих слов внутри что-то обрывается. Только сейчас в голове всплывают слова Лиама, что я должен выбрать, кого люблю больше. В прошлый раз Луи стремился стать единственным, кого любит Зейн, и для этого убил всю его семью. В этот раз он хочет, чтобы и у меня был только он.
Мы подъезжаем и бегом врываемся в квартиру Джеммы. Уже на входе царит беспорядок, будто кто-то старался загородить вещами дверь. Это только коридор, а мои внутренности уже сжимаются. Шаг в гостиную и быстрый взгляд на неё, вовсе лишают дыхания. Всё перевёрнуто. Стол лишился ножки, разбитое зеркало лежит рядом, шторы содраны вместе с потолочным карнизом. На автомате бросаю взгляд на кухонный стол, где хранятся ножи. Джемма никогда не пользовалась самым большим, но именно его не хватает среди всех остальных.
— Нож пропал, — я шепчу Зейну, на что он кивает.
Вокруг тишина, нет криков о помощи. Дверь в комнату закрыта, и мне не хочется открывать её. Боюсь увидеть то, что так напрашивается на ум. Живые люди обычно кричат, если на них нападают. Но здесь тишина…несмотря на очевидные следы борьбы.
— Идём туда, — командует Зейн, который выглядит уверенным и даже не паникует.
— Тебе не страшно?
— Во мне успокоительного больше, чем крови.
Кровь. Наверняка она там. Её может быть очень много, и в ней весь пол. Сердце стучит в рёбра от страха, парализующего меня. Не могу заставить себя сделать шаг, в то время, когда Зейн резко распахивает дверь.
Если раньше я бы сказал, что в доме был ужас, то сейчас я вижу сущий ад.
В углу комнаты зажалась Джемма. Её одежда разорвана, а через дыры в одежде видна кровь. Волосы спутаны и прилипают к грязным щекам. Она трясётся и тихо скулит от боли, но её рука твёрдо держит нож, направляя его на Луи в другом углу. Его руки в крови. Он бледный, как сама смерть, а в опущенной ладони тоже нож, пропитанный красной жидкостью. Луи дрожит, а по щекам текут слёзы. Он будто отступил под напором Джеммы, которая боролась с ним долгое время в этой квартире. Об этом свидетельствует даже её рассечённая бровь.
Сестра смотрит сквозь меня, а не прямо в глаза. Она растеряна и напугана, но выглядит победителем, а не побеждённой. Зейн кидается к ней, после секундного промедления и заключает в свои объятия. Джемма облегчённо вздыхает, бросая нож на пол.
— Что тут произошло?
— Он напал на меня, — тихо шепчет Джемма и сжимается еще сильнее.
— Это не так, — кричит Луи. — Я не виноват!
— Ты напал на меня и хотел убить этим ножом!
— Если бы я хотел, то твои попытки спастись не помогли бы. Я не смог, потому что ты сказала мне… — нож Луи падает на пол, втыкаясь в паркет под прямым углом. -…ты сказала мне…
Он замолкает и садится на пол не в силах продолжить предложение.
— Что она сказала тебе, Томмо? — спрашивает Зейн с напором, сжимая кулаки. Ещё секунда и он словно сорвётся.
— Что Гарри никогда его не простит, — ответила Джемма.
Повисает тишина, в которую мне приходится решать, к кому подойти. Все смотрят на меня, а в голове происходит целая битва. Я люблю двух этих людей. Один спасает меня от разрушения, другого спасаю я. Джемма была и есть самый дорогой мне человек, без которого я бы давно потерялся и впал в депрессию. Но она хороших руках, у неё есть силы жить. За неё я мог бы и жизнь отдать, но есть Луи, который чуть не забрал её жизнь несколько минут назад. Как я могу любить человека, если он желает смерти всем, кто мне дорог? Есть ли в этом хоть какой-то чёртов смысл? Что сделает Джемма, если я обниму Луи? Что сделает Луи, если я обниму Джемму? В любом случае я буду предателем. Я обещал ему. Обещал быть рядом всегда и помогать с его проблемами.
Поэтому я принимаю решение… Пусть это чертовски неправильно, но лучше избавиться от потенциальной опасности для всех моих родных и друзей. Они не должны подвергаться ей только из-за меня.
— Позаботься о ней, Зейн, — говорю я, когда беру Луи за руку и вывожу его за собой из квартиры.
Мы стоим в туалете какой-то кафешки, чтобы немного привести в порядок наш внешний вид. Луи уже пять минут трёт мылом руки, смывая с них кровь. Не хочу думать, что она принадлежит моей сестре. Не хочу думать, что я её бросил.
— Почему ты со мной? Ты не должен быть здесь…
— Заткнись, Томмо, — грубо отвечаю я и со злостью выключаю его кран. — Ты, блять, вообще понимаешь, что творишь? Они вызовут полицию, я тебе гарантирую. Но меня не это волнует. Помещалось ли в твоей гениальной больной голове, что я тебя возненавижу, если ты хоть пальцем её тронешь?
Я ору, а он молчит с опущенной головой. Он похож на облезлую уличную собаку, которую ругают за ворованные сосиски.
— Блять, отвечай мне! Я бросил там свою сестру не для того, чтобы ты строил из себя немого! Она, чёрт возьми, лучшее, что случалось в моей жизни. Как твоя рука вообще посмела взять нож и…о боже. Посмотри на меня!
Он совершает нечеловеческую борьбу, поднимая свои глаза. Они красные, но он не плачет.
— Мне жаль. Я очнулся, когда она сказала мне о тебе.
— Тебе жаль?! Уж извини, но этого чертовски мало для того дерьма, что ты натворил!
— Она жива… — произносит он тихо, и я едва его могу расслышать.
— Что?
— Мой мозг цепляется за тебя, как же ты не поймёшь! Она жива, потому что назвала твоё имя. На той неделе я провёл несколько часов, стоя над обрывом, но не прыгнул, потому что надеялся, что ты будешь на моей стороне. Так что да, мне жаль, что я не контролирую свой мозг и совершаю ужасные поступки. Ты думаешь, я не знаю, что Зейн устал? Думаешь не знаю, каким несчастливым я делаю Лиама? Думаешь, мне приятно осознавать, что я натворил, когда мой мозг решает вдруг переключиться. Перед приступом и Джеммой, я собирался бросить всё ради тебя и пойти снова на лечение, которое может меня убить. Поэтому не будь таким глупым. Я жертвую столько же, сколько и ты.