Луи устало выдыхает, после того количества информации, которое он только что обрушил. Мы молчим, когда он снова включает воду и трёт руки от крови. Мы молчим, когда садимся на автобус. Мы молчим, когда выходим у нашего озера.
— Ты не пойдёшь снова на лечение, — говорю я. — Я был у доктора Рид, пока тебя не было. Она…она сказала, что больше нельзя проводить его. Твои нервные клетки разрушены больше, чем нужно.
— Они с самого начала были разрушены. Я видел свою карту и знаю, что всё не критично.
— Нет, не знаешь. Они не вписывали последние операции в карту, потому что боялись, что их эксперименты над тобой провалятся. Так и случилось. Короче, всё плохо.
Он какое-то время снова молчит, смотря на маленькие волны на озере.
— Я ведь много чего вспомнил.
— Из-за этого ты такой незнакомец сейчас для меня. Ты снова тот парень, который сел ко мне на скамейку в декабре.
Луи грустно улыбается, но не отвечает. Он оглядывает деревья и всё вокруг, будто прощается.
— Может быть…я уже совсем сошёл с ума, но… Я уеду в другую страну, Хаз. Навсегда.
— Что? — хмурю брови, мне это совсем не нравится. — Я только что бросил всё ради тебя…
Я почти на грани взрыва, когда он прерывает меня.
— Я хочу, чтобы ты поехал со мной.
— Нам нужны деньги и знание языков. Должна быть цель, Бу. Мы не должны лететь просто так. Это самоуничтожение.
— Я попробую поискать лечение в Германии. Хочу остаться там, потому что все хвалят немецкую медицину. Может быть они знают больше.
Теперь молчу я, потому что не знаю, что в этом случае правильно. В моей жизни всё покатилось в задницу уже достаточно давно. Может быть Вольтер был прав, что всё к лучшему.
— Это…страховка для тебя в случае, если ты хочешь быть со мной, но сохранить жизнь родным людям. Здесь я себя не контролирую, а там контролировать будет нечего.
— Нам нужен минимум месяц, чтобы разобраться со всеми документами, продажей вещей, банком, моей учёбой и твоей работой.
— И оборвать все связи. Нужно исчезнуть.
Я киваю и прижимаю его к себе, оставляя на макушке Луи поцелуй. Он обещает мне месяц для решения всех проблем и ставит на телефоне отсчёт на 30 дней вперёд.
Спустя какое-то время я осознаю всю абсурдность ситуации. Я бросил семью, друзей и учебу ради какого-то незнакомца, который подсел ко мне зимой в парке. Куда катится наша жизнь?
Через месяц все наши вещи были проданы, деньги сняты со всех счетов в банке, а мой дом отошёл во владение к другой семье. С этим пришлось повозиться, чтобы всё прошло быстро. Весь месяц я видел только Найла, который был в шоке из-за моего отчисления, но он ничего не знал. Он сказал, что Джемма с Зейном замяли дело с покушением и уехали в Японию, чтобы отвлечься, буквально через пару дней после тех ужасных событий.
Утром, когда 30 дней подошли к концу, я проводил Найла на учёбу. Я сказал ему «до встречи», хотя и знал, что этому не бывать. Луи приехал с одним маленьким чемоданом и помог упаковать мои вещи. Рюкзак и точно такой же мини-чемодан — вот в чём вся моя жалкая жизнь.
Пусть я и не общался с мамой с Джеммой в последние дни, но я оставил им записку с просьбой не искать меня и обещанием, что я люблю их и всё хорошо. Найла ждал конверт на журнальном столике с деньгами на пластическую операцию. Я знал, что он не сможет себе такого позволить, поэтому это меньшее, что я мог для него сделать, за то, что он приютил меня у себя в крохотной комнатке.
Через пару часов мы были у входа в аэропорт. Для драматичности не хватало только заката на фоне. Луи протянул мне билет.
— Ты еще можешь отказаться, Гарри. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня и ломал себе всю жизнь, — он держал меня за руку и крепко сжимал пальцы. Его действия противоречили словам. Он боялся, что я уйду.
— Я всё решил и буду с тобой.
— В прошлый раз Зейн не согласился уехать и просил меня остаться. Я не смог отказать и вот что из этого вышло…
— Я — не Зейн.
Телефон Томмо начал звонить, высвечивая на дисплей имя «Пейно».
— Я буду скучать, Ли.
Не дав Лиаму ничего ответить, Луи сломал айфон на две половинки и кинул в мусорное ведро у входа в аэропорт. По иронии судьбы телефон начал звонить и у меня. Как только я увидел имя входящего контакта, мое сердце сжалось, и на глаза навернулись слезы.
— Я оставил на столе конверт с деньгами для операции. Будь счастлив, Найл. Надеюсь, мы еще увидимся.
Я тоже не подождал ответа, положил трубку и сломал телефон на две части, отправляя его в урну.
— Значит, в Германию, Гарри?
— В Германию, Бу.
Мы шли на посадку в самолёт, который унесёт нас далеко от Лондона и Великобритании. Мы не знали, навсегда или нет. Мы летели в абсолютную неизвестность за чудом.
I’m evil to the core
What I shouldn’t do I will
They say I’m emotional
What I want to save I’ll kill
Я злой до мозга костей.
Чего мне не стоило бы делать, я сделаю.
Говорят, я эмоционален,
То, что я хочу сберечь, я убью.
Комментарий к За чудом Мне жаль.
Новость №1:
Прода стала такой редкой, так как у меня полетела клавиатура на ноуте. Чтобы вы понимали...мне приходится печатать всё на экранной клавиатуре.
Новость №2:
На самом деле несколько раз я была в шаге от удаления этого фф навсегда с фикбука. Даже не знаю, что меня остановило: Надя или то, что осталась всего пара глав? Мир никогда не узнает.
В любом случае, хочу сказать, что, если фф вам нравится, то лучше сохраните его к себе документом, когда он закончится. С вероятностью в 90 процентов я всё-таки его удалю.
====== Эпилог ======
I truly don’t have a chance
Tomorrow I’ll keep a beat
And repeat yesterday’s dance
У меня действительно нет шанса —
Завтра я продолжу в том же ритме
И повторю вчерашний танец.
Из Великобритании мы перебрались в Германию, как и планировали. Мы оба слышали, что медицина там развита лучше, но спустя полгода скитаний по самым успешным больницам и самым одаренным докторам нам предложили лишь купировать воспоминания. Конечно, Луи пришел в ужас от этого, а я, разумеется, отказался. Однако Германия помогла нам с его паническими атаками. Если раньше они случались раз в два-три дня, но теперь сократились до пары раз в месяц.
Луи быстро схватывал каждый язык, в какую бы страну мы ни ехали. Если мы были там больше, чем полгода, то он начинал свободно на нём изъясняться. Его остальные приступы, помимо панических атак, преследовали нас каждый день, и языки — единственное, что хоть иногда помогало ему справляться с этим, пока я работал. Работать, кстати, приходилось много и тяжело, для того, чтобы не проживать наши деньги в пустую или даже в полный минус.
Из-за всего этого, нам приходилось менять каждую страну примерно раз в полгода, если не находили там лечение. Без новой информации его мозг начинал его убивать по неизвестной никому причине. Так вот, немецкий язык он до этого уже немного знал и поэтому свободно начал им владеть уже через четыре месяца. Два последних месяца в Берлине были для нас адом. Его депрессия, нападения на меня, истерики, причинение вреда самому себе и…больницы, больницы, больницы. Мы много ссорились, но никогда не уходили. Скорее всего, потому что порознь мы бы точно умерли. Жизнь в эмиграции — сущий кошмар.
Не найдя лечение в Германии, мы переехали в Польшу. Просто из-за её близкого местонахождения. Препараты, которые ему прописали, сделали его спокойнее, но давали тонну побочных эффектов. Он почти не спал, сильно похудел, а мигрени преследовали ежедневно. Несмотря на это, Луи назвал польский самым лёгким языком из всех, что он когда-либо учил, и через три месяца сам попросил уехать, так как понял связь между языками и его приступами.