- Нет причин для волнения, - доложил трассонец. – Тессали и его люди все еще заняты мертвецами, а женщина…
- Ты не должен смотреть, Зоомби! – воскликнула Джейк. – Она…
Предупреждение тифлинга прозвучало слишком поздно. Насылательница снов Тессали уже вытащила руку из корзины с песком и взмахнула ей в направлении Потерявшего Память Героя. Его глаза охватило жжение. Скрип телеги внезапно зазвучал откуда-то издалека, мир вокруг уменьшился, а в его глазах потемнело. Зевнув, он ощутил, что ноги его подкашиваются. Его голову заполнил темный туман, и, соскальзывая в небытие, он думал только об одном – о том, чтобы никто не принял его за труп и не украл его выкованную богом броню. Во сне трассонец видит лабиринты, множество разных лабиринтов.
Из тьмы выплывает процессия грязных, измазанных сажей детей, которые держатся за руки и низкими голосами поют мрачную погребальную песнь. Когда они проходят мимо него, то внезапно сбиваются с шага, и две ладони хватают его, втягивая в круг. Он обнаруживает, что оказался между Пауком и Салли, мародерами из переулка. Выражение их лиц, угрюмое и невыразительное, напоминает выражение лиц Пыльных; его пальцы ощущают под собой склизкую мертвую плоть.
Процессия, как он внезапно замечает, движется вдоль линии начертанного в пыли узора. Хотя эта линия периодически петляет, меняя курс, общее направление её остается неизменным – она следует за изгибом некой огромной окружности. Воздух становится плотным и горячим. Пение превращается в рев; он чувствует, как дрожит рука Салли, и понимает, что они приближаются к самому сердцу тьмы, воплощению потерь и отчаяния. Оставаясь героем в любых обстоятельствах, трассонец заносит ногу над прочерченной в пыли дорожкой и переступает через неё, увлекая детей за собой.
За его спиной звучат два отдаленных, полных страдания вопля, и тогда он осознает, что в руках у него остались лишь две маленькие оторванные кисти. Он в ужасе разворачивается и видит, что в одиночестве стоит на поверхности черного зеркала, в котором отражаются все звезды, что есть в небесах. Эти сияющие точки соединены мерцающими серебряными нитями, которые освещают путь к любому месту Мультивселенной. Он все ещё слышит крики детей, оплакивающих свои утерянные руки; чтобы добраться до них, он бросается бежать вдоль одной из линий. С каждым шагом их голоса становятся все более и более отдаленными. Повернувшись в их сторону, он переступает черту.
На этот раз он оказывается между двух живых изгородей из бритвенной лозы. Голоса исчезают окончательно. Трассонец окликает детей, но ответом ему является лишь долгая тишина. Через какое-то время по аллее, в которой он очутился, прокатывается низкое утробное рычание. Ему только предстоит встреча с монстром, которого ему окажется не под силу убить, поэтому, отбросив в сторону детские руки, он выхватывает меч и лишь после этого узнает в раскатистом грохоте свой собственный голос, выкрикивающий имена Паука и Салли.
Знаток загадок, специалист в распутывании головоломок и человек, не обделенный умом, трассонец сразу же понимает, кем он стал – мучителем сирот и вором рук. Истинным чудовищем. Издав крик ярости, он принимается неистово рубить бритвенную лозу выкованным из звездной стали клинком и голыми руками отбрасывает отрезанные побеги в сторону, не обращая внимания на хлещущую из порезов кровь. Когда он наконец проделывает в изгороди проход, то обнаруживает, что за ним находится темная пещера. Стоя в абсолютном одиночестве и слыша во тьме лишь звук своего дыхания, которое эхом разносится по уходящим во все стороны невидимым коридорам, он размышляет о том, как же его занесло в этот чернейший из лабиринтов.
Он вошел туда по своей воле, как и все мы. Составляем ли мы карту небес или же крадемся по тропам преисподней, охотимся ли на попавшегося в ловушку монстра или же сами превращаемся в этого монстра, ищем утраченное или же прячемся от того, что не должно быть найдено никогда, все мы по своей воле делаем шаг за первый поворот – и тогда мы пропали.
Вы тоже. Вы тоже должны решить, что есть правда, а что – ложь, и чем отличается моя истина от вашей. Все мы бродим по лабиринтам, все до единого, и нет у нас надежды отыскать выход, пока мы не научимся видеть разницу между своей реальностью и реальностями чужими. В этом заключается безумие, но и истина тоже.
Однако теперь сон окончен. Он закончился там, в пещере, когда Потерявший Память Герой тяжело рухнул на выложенную твердым булыжником мостовую и, придя в себя, обнаружил, что лежит рядом с убогой лачугой из необработанного камня. Его тело все ещё было заковано в бронзовую броню, и он чувствовал себя значительно посвежевшим, словно только что очнулся от долгого и глубокого сна. На миг его смутило необычное ощущение переполняющей его силы. Он подумал, что, возможно, все его нелепое путешествие в Сигил – более того, вся жизнь с того момента, как он очнулся на берегу Трассоса - были лишь неприятным видением.