Голос, который поприветствовал Джейк, весело хихикнул, а затем произнес:
- Найдется наличка?
- Ну разумеется, Брилл.
Из темноты послышалось звяканье ногтя о металл, а затем трассонец увидел улетающую во тьму золотую вспышку. Послышался резкий хлопок, и монета пропала без следа. Потерявший Память Герой увидел, как черное щупальце возвращается обратно к стене, где за завесой тьмы по грудь высотой, которая, скорее всего, являлась барной стойкой, возвышалась огромная круглоголовая фигура.
Вероятно, это и был тот самый Брилл. Он выплюнул монету, которая, несомненно, принадлежала трассонцу, в маленькую руку с длинными и тонкими пальцами, а затем убрал её куда-то за стойку.
- У твоего приятеля есть имя?
- Зоомби. И у нас неприятности.
- Конечно, - проворчал Брилл. – Зачем же иначе приходить сюда, если у тебя есть наличка?
С громким стоном он поднялся и двинулся к одной из пурпурных свечей. Порывшись за стойкой, он поднес к багровому пламени ещё одну свечку. Когда та занялась, помещение озарилось мерцающим желтым светом. Наконец-то Потерявший Память Герой смог разглядеть Брилла и прочих обитателей таверны, и амфора чуть не выпала у него из рук.
Брилл оказался слаадом, одним из огромных, похожих на лягушек существ, большинство из которых обычно занимаются мародерствами на полях сражений Нижних Планов. Потерявшему Память Герою никогда не доводилось видеть представителей этой расы вживую – по крайней мере, насколько он помнил – но он слышал немало рассказов об их кровожадности. Брилл принадлежал к числу зеленых слаадов. На его плоской морде располагались широко расставленные глаза, над которыми низко нависали фестончатые брови, а в огромном рту вполне мог поместиться целый поросенок.
Потерявший Память Герой так и не определил, к какой расе принадлежали клиенты Брилла, но они оказались ещё уродливей, чем сам владелец таверны.
Они не носили никакой одежды – вероятно, потому, что твердые щетинистые волоски, которыми были покрыты их тела, очень быстро разодрали бы любую ткань в клочья. По строению они слегка напоминали людей, но отличались крайней худобой и непропорциональностью. Кожа на впалой груди плотно обтягивала ребра, а узловатые конечности казались слишком длинными. Их бугристые пальцы с желтыми когтями, несомненно, отличались недюжинной силой. На столах перед ними стояли блюда с обугленными кусками мяса на бедренных и плечевых костях, и, судя по виду, многие из прежних владельцев этих костей являлись людьми.
Все посетители таверны одновременно устремили взгляды карих глаз на Потерявшего Память Героя и разразились отрывистым шипением, словно потешаясь над какой-то одним им известной шуткой.
- Что это за место? – выдохнул трассонец, снова задаваясь вопросом, не сбился ли он с пути, забредя ненароком в Бездну. Он повернулся к Джейк. – Куда ты меня привела?
Ответил ему Брилл.
- Я называю это место Речными Вратами, - слаад передал Джейк свечу, которую держал в руках, а затем произнес. - Ты знаешь, где можно спрятаться.
Кивнув, тифлинг перегнулась через стойку и потянулась к Бриллу. К удивлению трассонца, слаад позволил ей одарить себя долгим и страстным поцелуем. Через несколько секунд Джейк наконец подалась назад, и Потерявший Память Герой заметил, что зрачки её оставались круглыми, а из-под верхней губы не высовывались кончики клыков. Поневоле ему вспомнились все те моменты, когда он и сам чуть было не поддался искушению поцеловать её, и ему стало интересно, пощадила бы она его или все же предпочла укусить.
- Зоомби, не ревнуй, - упрекнула его Джейк. – Ты сам не захотел со мной целоваться.
Брилл поставил на стойку пыльный кувшин и две черные кружки.
- Угощайтесь, пока ваши неприятности ещё не вошли в дверь. Ты знаешь, что бывает, когда руттеркины начинают убивать.
Наполнив обе кружки, Джейк заткнула кувшин пробкой, сунула его под мышку и, оставив одну из чаш на стойке, направилась вглубь помещения, флиртуя и обмениваясь с руттеркинами шутками. Хотя Потерявший Память Герой так и не услышал, что они ей отвечали, она дважды дергала ушами с длинными мочками и, откинув голову, разражалась смехом. Трассонец последовал за ней, так и не притронувшись к оставленной для него чаше. Он любил вино не меньше, чем любой другой – возможно, даже несколько больше – но медный уксусный запах, который стоял в таверне, напрочь отбил ему аппетит.