Известный арабский мыслитель, которого по справедливости следует отнести к философам-естествоиспытателям, Аль-Кинди (800–879), провел свою жизнь в Басре и Багдаде. Он был знаком с сочинениями Аристотеля и создал свое учение — арабский аристотелизм, которым были более всего восприняты идеалистические стороны философии Аристотеля. В то же время Аль-Кинди критически относился к Корану, считал его содержание противоречивым и наивным. Вследствие этого он подвергся осуждению со стороны лидеров ислама, а его сочинения сжигались. Аль-Кинди занимался математикой, геометрией, астрономией, оптикой, медициной и, хотя из его сочинений мало что сохранилось, из более поздних трудов естествоиспытателей видно, что эти сочинения пользовались известностью и признанием.
Возможно, наиболее крупным арабским философом-естествоиспытателем средних веков был Ибн Рушд (Аверроэс) (1126–1198), родившийся в Кордове и живший в Андалусии и Марокко. Он считал Аристотеля своим учителем, был его последователем, но в противоположность Аль-Кинди воспринял главным образом материалистическую сторону аристотелизма, а наибольший интерес у него вызывали вопросы естествознания. Однако в сочинениях Ибн-Рушда, как и у многих последователей Аристотеля, материалистическая позиция сочетается с идеалистической. Так, Ибн Рушд признавал божественную мысль, хотя и допускал её влияние только в общих вопросах, но не в конкретных, частных. Некоторые его высказывания имели определенно прогрессивный характер. Ибн Рушд считал, в частности, что женщины должны располагать теми же правами, как и мужчины, что явно противоречило Корану. Ибн Рушд считал материю вечной, отвергал религиозный постулат о сотворении материи богом, утверждал, что понятие движения имеет смысл только применительно к материи. Он занимался также вопросами юриспруденции (был судьей в Севилье и Кордове) и медицины. Ибн Рушд в конце жизни подвергался преследованиям властей, а его сочинения — запретам.
Два столетия спустя после смерти Магомета наступило время расцвета исламской теологии. Исламская наука прогрессировала в то время, когда христианская наука переживала период упадка, и во второй половине VIII в. научное лидерство определенно сместилось из Европы на Ближний Восток. В IX в. арабские школы получили доступ к медицине Галена благодаря переводам, а также были достигнуты новые успехи в химии.
Первые достижения химии относятся к области повседневных нужд — таких, как обработка металлов и изготовление лекарств. Представления греков классической эпохи относительно природы материи и их идеи относительно атомов и первоэлементов были слишком далеки от наблюдаемых и опытных фактов, чтобы стать основой химического знания. Александрийские алхимики I в., по-видимому, были первыми, кто поставил некоторые химические проблемы и приступил к их разрешению. Но в этом направлении они не смогли добиться заметных результатов, пока шесть столетий спустя не принялись за дело арабы.
Источником арабских химиков были персидские школы, а также сочинения александрийских греков — частью в сирийском переложении, частью в прямых переводах. Арабоязычные народы изучали химию в течение семи веков, центр их исследований сначала находился в Ираке, а затем переместился в Испанию. В руках этих людей алхимия постепенно превращалась в химию, и отсюда — главным образом благодаря испанским маврам — возникла европейская химия в позднее средневековье.
Наиболее знаменитым арабским алхимиком и химиком был Абу-Муса Джабир ибн Хайян, расцвет творчества которого приходится на 70-е годы VIII в. Он умел получать мышьяк и сурьму из их соединений, дал рецепты очищения металлов от примесей, способы изготовления стали, крашения тканей и кожи, а также описал дистилляцию уксуса и получение концентрированной уксусной кислоты.
В истории химии представление о том, что первоэлементами являются сера, как начало огня, и ртуть, как начало жидкости, имеет большое значение. (Впоследствии к сере и ртути была добавлена соль в качестве третьего первоэлемента, олицетворяющего землю, или твердость.) Теория, что соль, сера и ртуть являются первоначалами всех вещей, просуществовала наряду с четырьмя элементами Эмпедокла и Аристотеля до времени, когда Роберт Бойль опубликовал свою книгу «Скептический химик» в 1661 г.
В IX в. на арабский язык были переведены «Начала» Евклида и знаменитая книга Птолемея, получившая благодаря арабам свое нынешнее название «Альмагест». Таким образом, греческая математика и астрономия получили известность в мусульманском мире. Индийские цифры через посредство арабов, которые их слегка видоизменили, были введены в обиход, и с тех пор мы пользуемся ими. (Мусульманская торговля была вездесуща — через ее посредство эти цифры стали известны миру как арабские и спустя несколько веков совершенно вытеснили неудобную римскую систему обозначений.) Наиболее ранний пример использования этих цифр в латинском тексте относится к 976 г. — в рукописи, найденной в Испании, однако нуль был введен несколько позже.
Возрождение интереса к греческим сочинениям было использовано арабами для того, чтобы добиться признания своих собственных работ. Например, в Европе в средние века была весьма популярной рукопись, представлявшая сирийскую или арабскую компиляцию верований и магии под заглавием «Секретум Секреторум», которая выдавалась за перевод сочинений Аристотеля.
Перевод Птолемея на арабский способствовал развитию астрономии. Мухаммед аль-Баттани (850–929) в своей обсерватории в Антиохии составил новые астрономические таблицы. За ним последовали другие, менее знаменитые, и около 1000 г. был достигнут существенный прогресс в тригонометрии и наблюдении лунных и солнечных затмений благодаря в первую очередь каирским астрономам. Среди них наиболее выдающимся был Ибн Юнис или Юнус (950—1009), ему покровительствовал правитель Египта ал-Хаким, который основал в Каире академию знаний.
В этот период наблюдается расцвет арабской медицины. В связи с ним следует упомянуть иранца Абу Бак-ра ар-Рази, известного в Европе как Бубахар или Разве. Он практиковал в Багдаде и оставил ряд учебников-энциклопедий, в том числе знаменитый трактат о кори и оспе. Он пытался использовать химические знания в медицине и был неплохим механиком (в частности, он использовал гидростатическое взвешивание для определения плотности).
Наиболее известным мусульманским физиком был Ибн ал-Хайсам (965—1020), который работал в Египте во время правления ал-Хакима. Его основные исследования относятся к оптике, и он добился значительного прогресса в экспериментальной технике. Он применял сферические и параболические зеркала, исследовал сферическую аберрацию и увеличительную способность линз. Он продвинулся в изучении механизма зрения и использовал математику для решения задач геометрической оптики. Латинские переводы его работ оказали значительное влияние на западную науку благодаря главным образом Р. Бэкону и И. Кеплеру.
Арабский язык становится в это время общепризнанным языком науки, и все написанное по-арабски приобретает такой же вес, какой имели раньше греческие сочинения. Первым переводчиком арабских текстов на латынь был Константин Африканец, который работал в монастыре Монте Кассино с 1060 г. до своей смерти в 1087 г. Его переводы стимулировали восприятие арабских знаний европейскими народами.
Интересна характеристика арабской науки, данная Дж. Берналом: «При чтении научных трудов арабских ученых поражает рационализм их рассуждений, который связан с современной наукой. С другой стороны, мусульман в той же степени, если не больше, привлекала мистическая сторона классической философии позднего периода, в частности неоплатонизм, который первоначально они не могли отличить от учения Аристотеля из-за того, что в его сочинения были включены такие подделки, как «Теология Аристотеля» и «Секрет секретов». Эта мистическая путаница перешла от арабов к средневековым схоластикам. Другое зло, преследовавшее не только арабскую, но и средневековую науку, состояло в преувеличенном почтении, воздаваемом трудам греков, особенно Платона и Аристотеля. Интересно, однако, отметить, что, несмотря на наличие у арабов тех же двух великих мистификаций ранней науки — астрологии и алхимии, такие величайшие умы ислама, как Аль-Кинди, Разес и Авиценна, открыто отвергали нелепые притязания этих лженаук»[51].