Оценку потерь дивизии за первые месяцы войны нетрудно получить с помощью упомянутого выше политдонесения, согласно которому 7 июля численность 11-й СД была меньше 4000. А в конце июля дивизия попала в окружение, откуда вырвалась с большими потерями. Выходит, зарегистрированные в ОБД без малого три тысячи потерь соответствуют положению не на конец года, а в лучшем случае на конец июля 1941 года.
На рис. 2 представлены потери первых месяцев войны. Обратите внимание, что в общем числе безвозвратных потерь лета 1941 года пропавшие без вести составляют огромное число (до 65% в месяц!), а умершие от ран – нереалистично малый процент по сравнению с последующими осенью и зимой. Очевидно, что первое является следствием главным образом массовой сдачи в плен, а второе – что при отступлении 11-я СД бросала раненых и убитых на произвол судьбы.
Вышеупомянутые 4000 военнослужащих, находившихся в строю в начале июля 1941 года, плюс 1000 зарегистрированных в ОБД безвозвратных потерь, минус численность стрелковой дивизии РККА (более 11000), получаем баланс с дефицитом более 6000 военнослужащих. Число безвозвратных потерь мы можем откорректировать (см. рис. 2), опираясь на процент умерших от ран и принимая соотношение погибшие : раненые = 1 :3. Дефицит уменьшается до 5000, и это все. Полагаю, 5000 человек – таков minimum minimorum числа попавших в плен в первые недели войны.
Рис. 2. Помесячные потери 11-й СД
с июня 1941-го по апрель 1942 года
Констатируем: в первые две недели войны 11-я стрелковая дивизия потеряла более половины своего состава. Потери эти были безвозвратными, поскольку включали военнослужащих, попавших в плен или брошенных на вражеской территории. Еще через месяц ситуация ухудшилась катастрофически. Вернемся ненадолго к тому фрагменту письма старшего сержанта Шилова, где речь идет о нехватке патронов в бою 7 августа. После того боя в его роте осталась четверть штатной численности.
Таким образом, 11-я стрелковая дивизия в том составе, в каком она приняла удар немцев 22 июня, перестала существовать к сентябрю 1941 года. От трети до половины этого состава попали в плен. Как мы знаем, большинство из них в плену сгинули.
До конца 1941 года 11-я СД пропустила через себя еще один полный штатный состав. К концу 1941 года 11-я СД подошла полностью обескровленной, причем не только боями, но и голодом, который она терпела в Ленинграде.
В первых числах января 1942 года 11-я СД перешла по льду через Ладогу из Ленинграда на Большую землю. 10 января мы видим ее у станции Погостье, где части дивизии вводятся в бой с марша. «С марша в бой» – это страшная формула, эвфемизм неподготовленных боевых действий, сиречь заваливания противника нагромождением трупов своих солдат.
Боям за Погостье посвящена глава в великой книге Н. Н. Никулина.[4] Ссылаясь на некоего ветерана тыловой службы, Н. Н. Никулин пишет, что ежедневно в тыловом формировочном подразделении сколачивалась маршевая рота в полторы тысячи солдат – не считая пополнений, которые поступали из нескольких запасных полков. Была лютая зима, раненые, которые не могли передвигаться самостоятельно, замерзали. Можно с уверенностью утверждать, что все эти новобранцы нашли в Погостье свою смерть.
Обратим внимание на январь, февраль и март 1942 года на рис. 2. Огромная высота этих трех столбиков – результат наложения тупого армейского упрямства, которое гнало несчастных под пули без счета, и жестокой зимы, которая вымораживала раненых до смерти.
Весной из-под снега выступили многослойные штабеля трупов. Свидетельство Н. Н. Никулина: «У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании — в гимнастерках и ботинках. Это были жертвы осенних боев 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках («клешах»). Выше — сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе–феврале сорок второго. Еще выше — политбойцы в ватниках и тряпичных шапках. На них — тела в шинелях, маскхалатах, с касками на головах и без них…».
Наконец, послушаем рассказ самого командира 11-й СД [5] о январских боях под Погостьем: «На 15 января в полках 11СД оставалось от 60 до 150 активных штыков. [6] (...) Каждый день с утра начинался жиденькой артподготовкой, потом давался залп "Катюшами". Затем пехота поднималась и шла в атаку. Так повторялось изо дня в день. (...) К исходу 20 января в полках осталось совсем мало людей. В 163 СП было 60 активных штыков, в 320-м – 32…»