Коротко говоря, мне не удалось найти способа простого описания феномена культуры, используя другие критерии. Но, конечно, надо иметь в виду, что они существуют как дополнительные – если, например, некий вид деятельности вообще не ориентирован на поиск истины, он явно далек от культуры-2.
Зададимся вопросом: что лежит в основе разрыва множества видов деятельности, перечисленных в разделе культуры-3, и иных, относящихся к культуре-2? Безусловно, труд археолога, или врача, или психолога – это тяжелая работа, со всеми атрибутами научного исследования, со ссылками на предшественников, с анализом литературы и т.д. Общество и трактует эти виды деятельности одинаково, присваивая и этим специалистам, и физикам, и математикам те же ученые степени, называя тех и других профессорами, и т.д. Будет ли когда-либо достигнут в этих областях тот же уровень определенности, что и в культуре-2? Почему ученые не в состоянии «определиться» и ввести нечто подобное системе измерения СИ для социальных явлений? Почему они не способны полностью отмести эмоциональную компоненту в постановке задач и в самих исследованиях, о которой никто, скажем в физике, не думает? Похоже, тому есть следующие основные причины.
1. Социальные процессы очень редко допускают возможность экспериментальной убедительной проверки. Раз это так – никакие другие аргументы не в состоянии убедить научное сообщество в том, что нечто измерено с такой же однозначностью, как, например, метр, килограмм или сила во втором законе Ньютона. Следовательно, никто не мешает «оставаться на своей точке зрения» и, в частности, давать свои собственные определения. Подобное поведение, скажем, в физике вызвало бы только усмешку.
2. За социальными определениями и понятиями всегда стоят социальные интересы, часто абсолютно несовместимые. История человечества – это история войн и страданий. Очень часто нельзя одно и то же явление или личность охарактеризовать в одинаковых терминах для противоборствующих сторон. Если, скажем, Богдан Хмельницкий для украинцев – национальный герой, то для евреев – самый страшный до Гитлера геноцидальный исторический деятель. Так что какие-то разногласия (и очень часто – антагонистические) будут всегда.
3. Социальная жизнь принципиально многомерна. Самые сложные уравнения физики содержат, наверно, не более 7-8 параметров. В технике их может быть больше, но они носят поправочный, эмпирический характер. Вся простота и изящество точных формул часто нарушаются даже в двумерной ситуации, когда параметры меняются одновременно (например, комбинации различных температур сплава и содержания углерода приводит более чем к 15 качественно различным состояниям стали/чугуна). А количество параметров, по которым можно «измерять» человека или тем более общество, представляется произвольно большим, и все они в какой-то мере «важны» в каких-то аспектах. Например, при регулярно проводимом одной из влиятельных фирм в Америке опросе респондентов относительно их образа жизни итоговая таблица данных содержит около 4,500 столбцов (типов ответов), к которым добавляются около 1,000 демографических показателей и десятки тысяч показателей, связанных с конкретными товарами и с конкретными видами медиа, которые люди «потребляют», – итого около 80,000 показателей каждые полгода! Эти данные самым рутинным образом постоянно используются для планирования размещения рекламы. Естественно, лишь мизерная часть их реально влияет на решение конкретной задачи – но я сейчас не об этом (как и не о способах обработки таких данных), а лишь о том, что их много, хотя известно, что люди просто не в состоянии оперировать в своем сознании более чем 6-7 параметрами. В результате гуманитарии просто-напросто все время говорят о разных вещах; споры между ними, как правило, бессмысленны именно поэтому. Один начинает об одном, а другой возражает о другом (если это не касается, конечно, простых вещей типа даты битвы).
4. При рассмотрении точности измерения в широком контексте (см. часть 2) возникает интереснейшая и малоизученная, насколько я знаю, проблема: точность измерений, в целом, повысилась везде (в технике куда больше, чем в социальной сфере, но и в ней она несопоставимо выше, чем, скажем 100 лет назад), но требования к точности чего бы то ни было со стороны индивидуума остались практически без изменений. Как опаздывали люди на свидания – так и опаздывают, несмотря на указание точного времени на любом из десятков приборов в каждый данный момент. Как не могли планировать время выполнения проектов и свое собственное время – так и не могут (эффект так называемого «заблуждения планирования», planning fallacy [9]), несмотря на сверхразвитую теорию принятия решений и т.д. Как делали огромные ошибки при определении цены или рисков – так и продолжают делать, несмотря на возможность смотреть на биржевые цены на ручных часах. Вероятно, именно это обстоятельство – фундаментальное противоречие между формальным техническим прогрессом и чрезвычайно консервативной человеческой психикой, устойчивой к любым попыткам изменения, – и есть одно из оснований существования гигантской третьей культуры, которая, грубо говоря, вместо того чтобы давать и уму и сердцу, не дает ни тому ни другому (точнее, дает – но не то).