Идоменей ненадолго задумался, опять внимательно оглядел собеседников… И решился:
– Так Тесей это все и придумал.
Цари с недоумением уставились на него: если Идоменей пошутил, то шутка была совсем не остроумной.
– Думаете, это я пошутил? – понял их Идоменей.
– Историю о том, как Тесей сразился с Минотавром и победил его, придумать нельзя, – заявил Одиссей. – Мифы не могут искажать истину. Ты, Идоменей, хочешь опровергнуть миф? Интересно, с какой целью?
– Ничего я не хочу опровергнуть. И миф мне очень нравится – великолепный миф. И Тесей к нам приезжал, и с Ариадной они подружились. Я все это готов подтвердить клятвой. Но, между нами, царями, могу я, по секрету вам кое-чего рассказать?.. Тайна это великая, а для меня, как владельца лабиринта, особенно важная… Но вы же меня не выдадите.
– Не выдадим, рассказывай, – Агамемнону стало интересно, чего это царь Крита крутит. По хитрой физиономии Идоменея, видно было, что у того есть о чем рассказать.
– Выкладывай свой секрет, – предложил и Нестор.
– Ну-ну, – сказал Одиссей. – Интересно будет тебя послушать.
И только Менелай не прислушивался к разговору. У царя Спарты были свои заботы.
– Я ни слова из этого прекрасного мифа опровергать не собираюсь. А вам, благородным царям, расскажу, как все было на самом деле, – чувствовалось, что Идоменею очень хотелось поразить царей, раскрыть им какую-то удивительную тайну. – Но, чтобы секрет мой сохранили… Договорились?
– Конечно сохраним, – подтвердил Нестор. Остальные молчаливо поддержали его.
– Ну, работал наш лабиринт без выходных. Неплохой, скажу я вам, аттракцион, давал кое-какой доход, – начал рассказывать Идоменей. – Так и было бы до сих пор. Но Тесей, как раз, и вмешался. Поэтому, должен я в начале о нем рассказать… Тесей, видите ли, сам – царских кровей, но об этом в Афинах никто не знал. А раз он, по рождению, царь, значит, натура у него величественная и ему надо было непременно пробиваться к власти. Мы, в которых царская кровь бушует, все такие, без власти не можем. Нам, чтобы не терять душевного равновесия, непременно нужно власть иметь и постоянно ее проявлять. Я, если за день не прикажу что-нибудь соорудить, или что-нибудь разрушить, считаю – что день бестолково прошел… И рабов регулярно наказывать надо. Раб, если его не наказывать, начинает мнить о себе, а этого допускать нельзя…Что-то я не туда понес, – спохватился Идоменей. – О чем же это я хотел?.. О Миносе?.. Нет… Ага, о Тесее. Так вот, для Тесея появился подходящий момент, чтобы проявить себя: в Афинах, к выборам готовились. Не помню, куда там выбирали: то ли в коллегию архонтов, то ли в стратеги. Вы, конечно, слышали про эти скандальные выборы.
– Ничего не слышали, – признался Менелай. – Нам, на Пелопоннесе, выборы в Афинах как-то, ни к чему. У нас своих дел хватает…
– Понятно, до Спарты далеко, не все в вашу глушь доходит, – поддел его Идоменей. – Да ты, Менелай, не обижайся. Это я про то, что у вас там народ занятый, некогда вам, проблемами демократии заниматься, все тренируетесь. А ты, Одиссей? Ты ведь в курсе…
– Я последние годы путешествовал. Между прочим, с сиренами познакомился, – с удовольствием вспомнил Одиссей. – Великолепно поют… И, сами собой, очень хороши. Приятные лица, фигурки… Но на ноги смотреть не советую. Кроме того, опасны они, эти красотки, очень опасны… Да… И было это далеко: бушующее море, скалы... Прекрасные и опасные края. В те места, о выборах в Афинах, ничего не доходило… Но скажу вам, ноги у сирен… – он покачал головой, – совершенно ужасные…
– Не… Что же это получается?.. – с недоумением оглядел собеседников Идоменей. – Один тренируется, другому ноги сирен покоя не дают, а про скандальные выборы в Афинах никто ничего не знает… Вам что, шпионы ничего не докладывают? Как вы, царствуете, если международной политикой не интересуетесь? Ты, Агамемнон, конечно, в курсе?
– Нет, не в курсе, – коротко ответил командующий ахейским войском. Про выборы в Афинах он не помнил. Возможно, знал, но забыл.
– Хе-е… И этот ничего не знает, – неведомо кому пожаловался Идоменей. – А выборы готовились, скажу я вам, лихо: скандал за скандалом… Приписки, и ложные кандидатуры, и подкуп избирателей, и незаконные вбросы черепков, и независимых наблюдателей на избирательных участках били, и подпольные агитпункты создавали, и еще, уж не знаю, какие подлости там напридумали… Сами понимаете… Хе-хе, народное волеизъявление… А все кандидаты – сплошные герои, всю жизнь уничтожали чудовищ, чистили конюшни и возводили храмы. За каждым список подвигов, побольше чем у Геракла. Так эти кандидаты еще наняли самых бессовестных риторов. Те, на торговых площадях, по восемь часов, в две смены, о героизме своих клиентов рассказывали… Чуть только утром уши откроешь, тебе сразу в них и вкладывают: «Наш Персикос – самый красивый и самый народный герой Эллады!», «Голосуйте за Дурдида! Он своими собственными руками заключил в железные клетки коварных Сциллу и Харибду!», «Изберем Архипупа! Архипуп внедрил демократию в десяти полисах и внедрит ее везде!..» Что-то вроде такого...
– Зачем Тесей полез в это гнилое болото? – поинтересовался Одиссей.
– Хе-е… Я же говорю: он царских кровей, значит надо пробиваться к власти. Натура требует. Естество трепещет. Тесей не мог не выставить свою кандидатуру… А в кармане – ни одной медной драхмы… Ни риторов нанять, ни какую-нибудь народную демонстрацию устроить… Кому он нужен такой, одинокий волк?.. Знаете закон: «Капитала нет – на выборы не лезь!» Но очень ему хотелось. В парне царская кровь бурлила, власти требовала. И попиариться надо было непременно. Без этого прокатят при голосовании, как голым задом по крапиве. Тут Тесею и пришла идея использовать для пиара наш лабиринт, он и махнул на Крит. Договорился с моим славным дедом Миносом, да простят ему бессмертные боги все прегрешения, большие и малые… Потом и доченьку его, Ариадну, к этому делу пристегнули… Они втроем и провернули историю с Минотавром, и с нитью, которой Ариадна Тесея выручила. Ариадна, вообще, девица энергичная, она этот миф и запустила.
Идоменей оглядел собеседников. Слушали внимательно. Даже Менелай слушал.
– Хе-е… Конечно, миф крутой, он сразу по всей Элладе разошелся, – продолжил Идоменей. – Охлос подхватил сам, без всяких подсказок. Каждый охломон посчитал себя причастным к этому подвигу. В Афинах на улицах только и слышно было: «Наш Тесей побил зверей!», «Тесей чемпион!», «Мы с Тесеем пашем и сеем!», «Тесея в архонты!» С этим подвигом «наш Тесей» набрал больше всех голосов и получил должность. Стал не то ахонтом, не то стратегом. И для деда моего, Миноса, да простят ему бессмертные боги все грехи, малые и большие, шикарная реклама. После этой истории все экстремали бросились к нашему лабиринту. Раньше они в горы уходили: кто выше влезет, кто раньше упадет. Ныряли в подводные пещеры: кто выбрался живым, тот выиграл. А с тех пор как Тесей убил ужасного и кровожадного Минотавра, – Идоменей коротко хохотнул, – лабиринт у нас стал самой прибыльной точкой. Дед мой, Минос, и цены сразу поднял. Не помню точно но, кажется, почти в два раза. Народ все равно валил. Там же страшно и ужасно… Специально подготовленные экскурсоводы градус поднимали и туристов кошмарили… – Идоменей поднял руки, хищно растопырил пальцы, будто угрожал кого-то схватить, и грозно зарычал: – По этим таинственным коридорам ходил ужасный Минотавр… Его тень и сейчас следит за вами… У-у-у… Берегитесь смертные!.. Эта тень может ожить и броситься на вас… У-у-у… – Царь Крита опустил руки и уже нормальным голосом сообщил: – А чокнутым на драйве экстремалам, я уже говорил, только это и нужно… Толпы каждый день… Ну, и не только экстремалы. Так что разговор этот только между нами. А так-то, могу поклясться, что бегал по нашему лабиринту свирепый Минотавр, а славный Тесей совершил подвиг… – Идоменей снова хохотнул…
– Останется между нами, от своего имени и от имени всех остальных, обещал Одиссей. – Но жалко… Такой хороший миф был.
– Так миф остается! – напомнил Идоменей. – Его никто отменять не собирается, мы его, насколько это возможно, активно пропагандируем,