– Ради того, чтобы рассказать такое, ты привел нас сюда? – плохое настроение Агамемнона не улучшилось от вида окружающих, высоких гранитных глыб. – Мог бы рассказать нам это и в лагере.
– В лагере не мог, – не согласился Одиссей. – План этот можно будет осуществить только в том случае, если о нем ничего не будут знать троянцы. Но морские волны немедленно сообщают наядам, все что им удается услышать, а наяды болтливы. Прибрежный бриз, неутомимо прослушивает берег и сообщает все секреты Эолу…
– И что же? – Менелай не понял, к чему Одиссей вспомнил наяд и Эола. – На то они и божественные создания, чтобы все знать.
– Не хочется, чтобы кто-то из них, сообщил о наших планах троянцам.
– Ты думаешь? – нахмурился Идоменей.
– Я уверен, – Одиссей, который любил пошутить, был необычно серьезен. – Подумай, прикинь, почему происходят некоторые странные события… Хоть бы о том, как погиб Ахиллес. И ты тоже станешь этого опасаться.
Идоменей послушно задумался.
– Что скажешь, командующий? – обратился Одиссей к Агамемнону.
Судя по лицу командующего, тот не был в восторге от плана Одиссея.
– Что я могу сказать… – Агамемнон, как всегда был сдержан. – Предложен план. Весь наш штаб здесь. Давайте обсудим. Серьезно, но коротко, – командующий был уверен, что в обстоятельном обсуждении этого сомнительного плана необходимости нет. – Твое мнение, Менелай?
– Бестолковая авантюра, – не задумываясь, оценил план Одиссея, царь Спарты. – Потеряем позицию, потеряем время, потеряем людей и ничего не приобретем.
– Можешь предложить что-то другое? – вмешался Нестор.
– Могу! – угрюмо и с вызовом сообщил Менелай. – Мои люди нашли место, где можно забраться на стену. Вы как хотите, а спартанцы от Трои не уйдут.
– Ясно, ты против плана Одиссея. Идоменей, царь Крита, твое мнение?
– Х-е-е… – протянул царь Крита. – Выходит, мы должны покинуть позиции… А сколько лет ушло, чтобы их занять?.. С западной стороны, мои критяне к самым стенам подошли. Сейчас все бросить и уйти… Так что ли? А вернемся, от нашего лагеря и места не останется. Троянцы все растащат. Да и не откроют они ворота… Кто им даст ворота открыть. Ты, Одиссей, конечно, хитроумный, и я тебя уважаю. Но, на этот раз, план твой нам не подходит. Нечего нам метаться, надо добивать троянцев. Я против.
– Понятно, – другого, от осторожного и упрямого Идоменея, Агамемнон и не ожидал. – Царь Пилоса Нестор, твое слово.
– Не знаю… – признался Нестор. – Вообще-то, я от тебя и ожидал чего-то такого эдакого… – повернулся он к Одиссею. – Не знаю как твой план и обозвать, но авантюрой от него попахивает основательно. С другой стороны, ясно, что Трою нам, так просто, не взять. Притерлись. Силы равны, возможности равны… Нужна какая-то хитрость. Неожиданная… Вроде этой, Одиссевой… Вопрос в том, пройдет она, или не пройдет… Вполне возможно, что не пройдет… И станет нам от этого еще хуже. А может и пройдет… Троянцы ведь тоже устали. Как ты думаешь, чего они от нас ждут? – спросил он Менелая.
– Я? – растерялся от неожиданно вопроса Менелай.
– Ты, ты у нас самый боевой. Так чего ждут от нас троянцы?
– Очередного штурма, – Менелай глянул в сторону, где находилась Троя. – Они же понимают, что мы будем штурмовать эти стены, пока не прорвемся в город.
– Слышал? – спросил Нестор Агамемнона.
– Правильно, – подтвердил Агамемнон. – Ждут штурма.
– А чего этим троянцам, которые десятый год изнывают в осаде, больше всего хочется? – задал второй вопрос дотошный Нестор.
– Чтобы мы все погибли, – главнокомандующий пожал плечами. – Вполне естественное желание. Но, к счастью, неосуществимое.
– А осуществимое, – вмешался Одиссей. – Осуществимое, но такое, о каком троянцы могут только мечтать?
– Чтобы мы в одно прекрасное утро, собрались и ушли отсюда, – ответил, вместо Агамемнона, умудренный годами седобородый Нестор.
– Вот именно, – подтвердил Одиссей. – Так почему бы нам не доставить им это удовольствие? Быстро собраться и уйти.
– Вот… Может и получиться. Троянцы засиделись за своими неприступными стенами. Долго думать не станут. – Нестор погладил седую бороду, глянул на небо, где по-прежнему, лениво проплывала цепочка облаков. – Обращаться за гарантией, к Бессмертными, нет смысла. Так я тебя понимаю, Хитроумный?
– Так, – подтвердил Одиссей. – Лучше без богов. С этим делом нам надо управиться самим. Когда все сделаем, принесем Бессмертным обильную жертву.
– Ты, Нестор, за этот план, или против? – чувствовалось, что Агамемнон все еще не решил: поддержать хитроумную авантюру, или нет. Уж слишком большой риск вложил Одиссей в свой план.
– Десятый год стоим под этими стенами, – Нестор приподнял посох, указал в сторону Трои. – Если ничего особого не предпримем, еще десять лет стоять здесь будем… А я уже стар, мне хочется внуков повидать.
Агамемнон, в который раз оглядел собеседников. Менелай был напряжен, как сжатая пружина. Левая рука на кушаке, правая – на рукояти меча. Надоели ему эти разговоры. Он был готов вскочить, и прямо сейчас, немедленно, повести своих спартанцев на штурм неприступных стен. А если этот штурм не удастся, то еще на один, и еще… До тех пор, пока стены не падут.
Идоменей не скрывал, что ему скучно. И разговор сейчас идет пустой, никому не нужный. Он даже пару раз коротко зевнул. Говорить ведь не о чем. Ну, придумал Одиссей какую-то ерунду. Так ясно же – пустое дело. Главное – окружили ахейцы город, а троянских союзников разогнали. Теперь надо доводить дело до конца. Дома, на Крите, все в порядке. Урожай в этом году ожидается, наконец, хороший, каменотесы и виноделы работают, налоги в казну поступают… А за лабиринтом Энэгей присматривает. Что-то с этим рабом надо делать… Но торопиться на Крит не следует. Надо сначала разобраться с троянцами. Богатый город. За этими стенами можно будет собрать немалые добра, да и рабы из Трои не будут лишними на Кипре.
«Менелай и Идоменей против рискованной затеи Одиссея… – рассуждал Агамемнон. – А царь Пилоса – за. Кто из них прав? Возможно, мудрый Нестор. Нельзя ахейцам больше сидеть под этими стенами. Риск, конечно, большой… Но, даже, если с затеей Одиссея ничего не получиться, у ахейцев будет выбор: вернуться под стены Трои, или отправиться домой…»
– Кто-нибудь еще что-то хочет сказать? – спросил Агамемнон.
Собеседники молчали. Чего тут еще говорить, все сказано. Решение за ним, за Главнокомандующим.
– Двое против плана, что предложил царь Итаки Одиссей, двое – за. Учитывая, что если мы примем план, предложенный Одиссеем, то, может быть, сможем закончить это бесконечную войну, – при словах «бесконечную войну», Агамемнон поморщился, демонстрируя свое отвращение к этой «бесконечности» – буквально в течение двух-трех дней. В интересах всех ахейцев, что находятся в нашем лагере и на просторах дорогой нам всем Эллады, я принимаю решение приступить к выполнению плана, предложенного нам царем Итаки Одиссеем.
– Прямо так сразу и начнем? Может, еще раз попробуем штурмануть? – предложил Идоменей. – мои критяне близко подошли к западной стене.
– Никакого штурма. Завтра утром и начнем, – решил Агамемнон.
– Завтра так завтра, – не стал возражать царь Крита. – Попробуем, может что и получится. Да простят нам бессмертные Боги все наши прегрешения, большие и малые.
Менелай ничего не сказал, только скрипнул крепко сжатыми зубами, да ладонь, что сжимала рукоять меча, побелела…
* * *
…Утром в стане ахейцев застучали топоры. Под руководством корабельного мастера Эпея, и под присмотром Одиссея, плотники сооружали что-то очень большое и совершенно непонятное. А назавтра все стало понятно: из бревен и досок плотники сколотили громадного деревянного, коня. Он был очень похож на настоящего, только намного больше. Конь прочно стоял на небольших, но широких колесах и, гордо подняв голову, смотрел на Трою. А длинный черный хвост у него был из настоящих волос, и пышная грива его также была из настоящих конских волос. Не могли понять ахейцы главное: к чему все это? Зачем он нужен, этот несоразмерно громадный конь?! Но глазели. Интересно.