– Ой, ну перестань, не строй из себя моралиста, вряд ли ты собирался предлагать мне руку и сердце. Я была благодарна тебе, ты мне приятен во всех отношениях, да, занялась с тобой любовью, потому что хотела этого, более того – сделаю это еще не раз. А с мужем у меня прекрасные дружеские отношения. Покажи мне маяк.
Это без всякого перехода.
Она была права. Кое-как одев ее, в ход пошел даже непромокаемый плащ, мы двинулись к маяку, было уже совершенно темно, шел дождь, пахло мокрой травой, долетал звук ударов волн о скалу – шторм усиливался. Пока поднимались по лестнице в неверном свете факела, приходилось постоянно поддерживать ее за талию, ветер завывал на лестнице, волны были все гулче, идея подниматься стала казаться неудачной. Впрочем, наверху, особенно после того, как я разжег огонь, стало хорошо. Грохот волн, белые гребни которых подсвечивались огнем маяка, удары капель дождя по уцелевшим стеклам, и ее взгляд с искрами в зрачках. Пламя разгорелось, в башне стало даже жарко, предусмотрительно захваченный ром добавил огня внутри.
– А когда у меня еще это будет на маяке?
Как обычно, без перехода, она сбросила плащ и подошла ко мне. Мы целовались, передавая жгучую жидкость друг другу изо рта в рот, потом она опустилась на колени, у меня возникло ощущение, что я проваливаюсь в пропасть, причем, начиная с нижней части себя… потом, снова без перехода, встала, подошла к окну, сбросив остатки импровизированной одежды, свет очага окрашивал ее тело в цвета, скорее подходящие латиноамериканке. Открыла окно – шум волн стал резким.
– Интересно, какие ощущения у того, кто выбрасывается с такой высоты в море? Иди сюда, хочу сзади, вот так, глядя на волны, дааа…
Наутро нас навестил полисмен, передал кое-какой провиант, армейский, почему-то, набор одежды и деревенского вида платье (носить я это не собираюсь, лучше буду ходить голой – Аннет), а также записку от инспектора, где сообщалось, что нам надлежит прибыть завтра к 12:00 в участок для оформления документов, повозку нам любезно выделят, муж Аннет уведомлен о случившемся и ближайшим же транспортом планирует прибыть сюда дабы забрать дражайшую супругу. В общем, все складывалось как нельзя лучше. Нас больше никто не тревожил, и мы предавались ласкам, в которых она толк знала, это несколько выходило за мои представления о принятой близости между мужчиной и женщиной, но оно того стоило… В перерывах она, не накидывая одежды (расходуемый на обогрев конуры запас дров был еще достаточен), прохаживалась по помещению и на одной из полок обнаружила потрепанную Библию.
– В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было…
– Ты!
– Дорогой, я очень ценю твое отношение, но…
– Ты не поняла, это слово было именно ТЫ, или два, двое. Во всех индоевропейских языках ты найдешь аналог ты, thou, twa, два, но оно же deus, teus. Понимаешь, когда Творец создал себе подобного, неважно ex nihilo или ex deus, то первое, что могли изречь оба, поняв и увидев друг друга, не будем обсуждать механизмы божественного зрения и понимания, это именно ты! Не я, другой.
– Красиво, но слишком по-человечески. Мне кажется, это могло быть имя бесконечной длины, у них ведь было много времени. А может просто точка. Тетраграмматон, на мой взгляд, чисто еврейская шутка. Ты куда отсюда?
Вопрос, как всегда, без перехода, застал меня врасплох, но решение у меня было: оказавшись так близко от Лондона, я не мог туда не попасть – слишком много загадок и ответов на них было собрано там. Не знаю почему, но мне не хотелось это озвучивать, возможно, потому что Аннет в этих планах не было. Пришлось ответить что-то нескладно-правдоподобное. Утро началось со стука в дверь. Стук был резкий, типа как от трости. Я до сих пор не могу понять почему, но Аннет рванулась к двери первая, голая, как обычно. На пороге стоял напыщенный хлыщ в костюме для верховой езды.
– Ты голая? Почему? Что случилось?
– Дорогой, перестань, просто спала.
– Спала??? С этим мерзавцем?
– Ой, хватит пошлости, сплю с кем хочу.
Дальнейший разговор пошел на все более повышенных тонах, ранее озвученная версия о милых приятельских отношениях с мужем совершенно не соответствовала действительности, слово «шлюха» было самой мягкой характеристикой. Надо отметить, что мое присутствие было полностью проигнорировано обеими сторонами. Это нужно было так или иначе прекращать, но ситуация развернулась совершенно неожиданным образом – в руке у господина появился маленький черный браунинг, но вот дальше… Аннет совершила разворот, словно танцуя, молниеносно схватила саблю с камина и в следующем развороте снесла любимому голову – вжик, удар в мясо и тупой удар катящейся головы о деревянный пол, фонтан крови, как у курицы после топора, хлюпающий фонтан с сопением угасающих легких. Удар был какой-то нечеловеческой, и уж точно не женской силы, это была не заточенная, как бритва, катана, а легкая и довольно тупая сабля… Стало не по себе. Только через несколько мгновений осознал, что выстрелить он все-таки успел – браунинг в конвульсирующей руке дымился.