– Возьми, конечно, на память обо мне, это мой подарок.
Ее стиль был неизменен.
Я приобрел у трактирщика старый потертый баул, тащить ее в мокром от крови одеяле было уже полнейшим самоубийством, и вскоре мы с нашей жутковатой ношей в новом футляре уже тряслись в дилижансе. В Лондоне мы должны были оказаться ближе к вечеру, поэтому я не опасался, что смрад разложения выдаст нас в пути. Пересадка и дальнейшая поездка поездом прошли без приключений и в практически полном молчании. Баул покоился безмятежно на багажной полке и тоже никак не вмешивался в происходящее. За несколько минут до станции Аннет попросила у кондуктора бумагу и перо и написала несколько строк изящным почерком.
Мы прошли по перрону, заполненному какой-то серой людской массой, вышли на вокзальную площадь, было видно, что Аннет напряженно пытается что-то решить. Тут она резко повернулась ко мне, обняла и довольно вскользь поцеловала.
– Напиши мне.
Вложив мне в руку скомканную бумажку, она махнула ближайшему кэбмену, заскочила внутрь, не дожидаясь помощи, и вот уже только удаляющийся экипаж под цоканье копыт. В бумаге был берлинский адрес…
Я тоже воспользовался услугами извозчика, и скоро поселился в неброской, но вполне приличной гостинице недалеко от центра. Денег было достаточно, и я, влекомый порывом, даже отправил часть друзьям в погашение долгов. Кроме того, мне удалось впервые за неделю прилично поужинать. Было не совсем очевидно, как искать Ольгу, мои представления о городе оставались довольно отрывочны, а часть из них вообще относилась к области грез. Просмотрев за ужином «Таймс», я тоже не обнаружил подсказок – такое ощущение, что никаких событий в городе за сутки не произошло.
Времени было достаточно, никаких иных целей у меня не было, в консульство за оформлением документов идти не хотелось, и я предался своему любимому развлечению – случайному блужданию в лабиринте города под управлением рока. Брусчатка улиц меняла одна другую, пабы и магазинчики сливались в один образ, серая река появлялась и исчезала снова, словно каждый раз решение о смене маршрута тянуло к ней. Подталкиваемый этим осознанием я спустился на набережную и направился вдоль берега под мост. Тут ночевали лишившиеся крова в силу слабости своей и безудержного пьянства, либо по воле несчастливого провидения. Смрад стоял, несмотря на свежесть реки, неимоверный. Захотелось побыстрее пройти это место, но что-то уперлось мне в спину.
– Денег дай! – я понял, что это нож.
Вокруг меня стали собираться другие – мерзкая вонючая толпа, испитые сифилитические рожи, после всего пережитого умереть здесь, в клоаке под мостом, было бы верхом глупости.
С разворота мерзавцу локтем в нос, хрястнуло, хорошо, нож вскользь разрезает пальто, еще один нож передо мной – ногой в грудь, падает, сзади бросаются на плечи, рывком вперед, удары сзади, несильные, это не остановит, хватают за ноги, перекатываюсь, ближе к реке, прыжок, холод, избавиться от пальто, чтобы не утянуло на дно, плыть, немного, вот поручни, полицейский свисток…
Доблестная лондонская полиция довозит меня до гостиницы, укутав пледом, к счастью все документы и практически все деньги остались там, негодяи, конечно же, задержаны, да, сэр, столько развелось всякой мерзости в последнее время, выселить бы их из города, мы будем очень признательны, если вы зайдете завтра в участок дать показания, конечно, вся необходимая помощь для общения с консульством будет оказана, избегайте, пожалуйста, подобных мест, еще раз наши извинения, надеемся, остальные впечатления от города будут самые приятные…
Что-то пошло не так, свернул не туда или это предостережение? Попросил себе бутылку коньяку – снять стресс, согреться, чтобы не простудиться и обдумать. В номере была бумага, перо с чернильницей и конверты. Написал несколько строк Аннет с изложением сегодняшнего приключения. Ах, вот что бывает, когда ты меня бросаешь. Письмо ни о чем, но развлечет, адрес, надо полагать, настоящий, вопрос – когда она там окажется.
Пытался погрузиться в медитацию – бесполезно, адреналин пульсирует, расслабиться и сосредоточиться невозможно. Свеча дрожит на столе, коньяк приносит спокойствие. Откуда-то доносится звук рояля, почему-то подумалось, что играет девочка. Тут, словно удар, ушат даже не с ледяной водой – с жидким азотом, у меня же здесь отрубленная голова! Как поразительно, набор ярчайших калейдоскопических впечатлений последней недели меняет приоритеты памяти – я о ней совершенно забыл! Мне жутковато открывать саквояж, но опять эта неудержимая сила! Зачем я это делаю, зачем сопутствую в этом загробном путешествии части того, кто вряд ли этого заслуживает?