Кэбмен и мой провожатый ждали в условленном месте, плохая видимость не позволила им разглядеть удручающее состояние моего костюма. Мы вернулись к бару, я, не слишком уже заботясь о секретности, попросил бармена, который и так довольно много знал, раздобыть мне оружие. Не знаю, за кого он меня принимал, и нет ли у него мыслей с утра же сдать меня полиции, но я был заверен в том, что такому достойному человеку, как я, он, разобьется в лепешку, но завтра же достанет револьвер по самой приятной цене, а пока вот прекрасный кухонный нож, можно голову отрезать в два счета. Я спрятал это, скорее, похожее на мачете, орудие под одеждой и направился в гостиницу. Не удивлюсь, если бармен отправил мальчишку проследить за мной.
Сонный портье вручил мне очередной конверт. Изрядно повозившись при скверном свечном освещении, я прочел «нам пора объясниться встретимся 4 утра на площади ольга». О какой конкретно площади шла речь было неясно, следовательно – либо о знакомой обоим, либо о ближайшей. Накатила усталость, хотелось спать, остановился на версии ближайшей. Поручив портье разбудить меня в 3:30 лег урвать несколько часов сна. Снилась дочь Вагнера, держащая свою отрубленную голову стоя на совокупляющихся… лучше б черный сон без сновидений. Портье достойно выполнил поручение, и в 3:45 я в совершенно невменяемом состоянии вышел на пронизывающую влажным холодом улицу.
На площади стоял кэб, вероятно, Ольга была в нем. Холодный воздух взбодрил, протрезвил и разбудил, я подходил к коляске довольно уверенным шагом и с внутренней решимостью если не наговорить гадостей, то уж точно поставить все возможные точки. Странный скрипяще-скрежещущий звук, столь не подобающий месту и времени, донесся из соседнего переулка. Ольга спустилась из экипажа и сделала несколько шагов мне навстречу, ее белый плащ прекрасно контрастировал с мокрой чернотой улицы, звук усилился, похоже на авто, свет фар скользнул по тротуару, сверкающий красный лимузин выскочил на площадь, стой, не надо, Ольга в свете фар, удар, ее тело делает кульбит в воздухе, переворачивается, падает с чавкающим звуком ломающихся костей на булыжник, красное авто с заносом уходит в сторону и исчезает в пустоте между домами, только удаляющийся звук мотора…
Ольга еще жива… кровь из носа, разбитое лицо, красное на белом плаще, неестественно вывернутые ноги… «я любила тебя, тетрадь…» все… Тут уже дело не медиков, а полиции… Какая тетрадь? С козел спрыгивает совершенно ошарашенный кэбмен… она мертва? Какой ужас!
Чувствовал ли я утрату? Пожалуй… Там много смешалось всего… И ее последние слова… Что за последнее время было черным мороком, что собственными измышлениями, что правдой? Скорее в больницу! Зачем? Я не медик, но смерть была очевидной. Тетрадь? Рывком в кэб, на сиденье небольшая сумка, ей она уже точно не понадобится, а мне может пролить свет на многое, спрыгиваю вниз, пряча сумку под одеждой, а лицо в тени кэба, скорее отсюда, – Эй! Куда вы?!
В темный лабиринт улиц, он даже не видел, откуда я пришел, и вряд ли разглядел толком лицо, очевидно, что это дорожное происшествие, если и будет меня называть, то только в качестве свидетеля, скорее всего полиция не будет разыскивать слишком активно именно меня, забрать Аннет утром и бегом из города, черт, если они начнут опрашивать жителей окрестный домов, то портье расскажет, что я ушел из гостиницы как раз в тогда, когда произошло несчастье, но это займет время, в общем, надо спешить…