Именно поэтому мы проснулись только от стука в дверь – в комнату практически не попадал солнечный свет. За нами прибыл экипаж, чтобы отвезти нас к новому месту обитания, мы расплатились в гостинице сообщив, что едем в Рим, и даже направились сначала в сторону вокзала, затем, впрочем, свернули к банку, где, к нашей радости, нас действительно ждали любезно предоставленные подругой деньги, и лишь после этого двинулись из города. Довольно скоро городские постройки сменились виноградниками и сельскими домиками, погода стояла изумительная, и поездка была такой, словно мы вернулись в беззаботное детство.
Мы довольно долго плутали по серо-желтым дорогам среди виноградников, указателей не было, нам пришлось несколько раз спрашивать дорогу у местных пейзан, иногда нас направляли в противоположные стороны, но в результате, уже когда солнце обагрило листья, мы увидели виллу с красноватыми закатными стенами и бликами на окнах. Спокойная, но изысканная обстановка, прекрасная посуда и целый ящик творения местных виноделов в подарок добавили приятных штрихов к первому впечатлению. Управляющий получил задаток и передал нам ключи, не особо заботясь нашими именами. По утрам к нам будет приходить посыльный со свежими продуктами с фермы и газетами, заодно ему можно будет передать, если нам что-то понадобится. Мы остались вдвоем. Впервые за долгое время, казалось, за годы, я ощущал себя в покое и безопасности. Закат угасал, мы зажгли свечи, я постарался их расставить так, чтобы пары не оказывалось в поле моего зрения, открыли изумительное вино из презента… Мы были счастливы.
Спальня состояла из огромной кровати с балдахином, в изголовье которой висело огромное же зеркало, явно, очень старинное, с почерневшим по краям стеклом. Остальные элементы мебели по сравнению с этим масштабным великолепием сознанием не фиксировались.
Снилась Ольга, отраженная в этом зеркале, в окружении свечей. Ничего не говорила, просто смотрела внутрь меня, было жутковато. Проснулся, заснуть не удалось, ворочался, пока восходящее солнце не стало окрашивать холмы в сине-фиолетовые оттенки. Кровать дернулась, потом еще, я не сплю, заскрипели ставни, люстра закачалась под потолком, Аннет вскочила рывком на подушке – что это? Землетрясение, видимо. Толчки прекратились, стало даже весело, мы рассмеялись и обнялись.
Посыльный мальчишка, как и было обещано, принес корзину с провизией, выглядело все несравненно приятнее, чем на маяке, и свежие газеты. Оставив новости другого, совершенно нереального при взгляде отсюда мира на потом, мы насладились завтраком и отправились оглядеть наши нынешние владения. Стихия нанесла все-таки урон хозяйству – на постройке во дворе наблюдалась свежая трещина. Дом, к счастью, не пострадал.
Вернулись в прекрасном расположении духа. На кухне обнаружилась граппа, налив себе и Аннет по рюмке из тончайшего длинного носика шарообразной бутылки, я взялся за прессу, мы выглядели в этом струящемся по светлой кухне солнцу просто идеальной провинциальной семьей.
О, черт! Я чуть не выронил газету. «Ужасное убийство в Лондоне!», «Страшная смерть ребенка!», «Массовое самоубийство сектантов!», «Мэр делает заявление!». Я не успел дочитать даже первую статью, мне все стало понятно: Вагнер решился на эксперимент, но что-то пошло не так, возможно то, что Ольга оказалась жива, помешало… Для нас, однако, ситуация менялась в корне и самым положительным образом. Даже если кто-то из банды не стал участвовать в суициде, им не до нас – вот уж точно.
Новость была так прекрасна, несмотря на всю ее чудовищность, что я набросился на Аннет, поднял и закружил ее в воздухе. Мы спасены и свободны! Мы выпили еще обжигающего напитка, мы целовались на кухне, потом перебрались в спальню, мы снова впали в чувственное безумие, ее волосы были разбросаны по кровати, вдруг толчок, еще, нет, это не я, это земля празднует с нами наше спасение, падает графин с полки – пускай, да, сильнее, бейся с нами в сладких конвульсиях! Легкий нежный звон – это гигантское зеркало треснуло, вышло из рамы и блестящим ножом гильотины движется вниз, ничего не успеть, как медленно, мне кажется, я вижу каждый искрящийся осколок по отдельности, какая странная смерть, так много говорили об этом, стольких опасностей избежали, и вот сейчас нам отрубят голову, одновременно, интересно, сможем ли мы это увидеть? Каково наблюдать, когда твоему возлюбленному отрезают голову, зная, что он видит, как это делают с тобой, каким-то нечеловеческим рывком дергаю ее на себя, вижу, как перед моими глазами проносится этот адский стеклянный поток, удары по голове, лезвие скользит, входит, рассыпаясь, в кровать, покрывает нас тысячами жалящих осколков, обрезает ее роскошные волосы… Но мы живы! Искупительная жертва принесена, в ванну – смывать кровь и дезинфицироваться граппой! Жизнь продолжается!!!