В это время Алексей Толстой закончил пьесу «Чертов мост», о постановке которой он еще раньше договаривался с Александром Яковлевичем. Это была острая антифашистская сатира с блестящими диалогами, написанная в яркой, гротесковой манере. Для оформления спектакля Таиров пригласил известного испанского художника-экспрессиониста Альберто, который жил в это время в Москве. Он блистательно развернул на сцене очень любопытную установку, создававшую впечатление огромной международной ярмарки. К сожалению, эта пьеса прошла всего несколько раз и была снята в силу сложившейся в то время политической ситуации.
Незадолго до постановки «Чертова моста» пришел приказ о «разлиянии» Камерного и Реалистического театров. Все снова стало на свои места.
Ряд актеров Реалистического театра остался в Камерном. Среди них были П. Аржанов, В. Беленькая, С. Князев и несколько других.
Все свободные вечера, а иногда и ночами я работала над сценическим вариантом «Мадам Бовари». Но мой энтузиазм сразу же натолкнулся на большие трудности. Передать в пьесе всю психологическую ткань романа, раскрыть его социальную сущность, быт, не упустить ни одного звена в развитии образов, выявить сложнейшие линии жизни Эммы Бовари показалось мне невероятно сложным. Большие трудности представляли повествовательный характер романа и очень скупая манера флоберовского письма. Часто на половине страницы Флобер умещает огромные события, дает исчерпывающую характеристику поступков и настроений своих героев. Диалогов у Флобера очень мало, надо было сочинять их самой.
По замыслу Таирова, надо было писать пьесу не по обычным Канонам, а сохранять структуру романа, непрерывность развития действия.
— Зрителям, смотрящим на сцену, — говорил Таиров, — должно казаться, будто они перелистывают страницы романа.
Читая и перечитывая «Мадам Бовари», я постепенно набрасывала план пьесы, стремясь к тому, чтобы динамика действия развивалась в тесной связи с динамикой чувств. Меня поражало, что при скупости письма Флобера все образы его романа были необыкновенно яркими, объемными и как бы сами собой просились на сцену.
Не имея опыта писателя, я использовала свой актерский опыт. Собрав материал для той или иной сцены и набросав текст, я проигрывала его за всех действующих лиц, записывала, потом выправляла, играла снова и снова, стремясь добиться абсолютной психологической правды, найти лексику, соответствующую характеру каждого действующего лица. После нескольких набросков той или иной сцены я прочитывала текст Таирову, он вносил свои поправки, и я работала снова. Так каждая сцена имела по нескольку вариантов, пока не была сделана начисто.
Когда я закончила работу, мне захотелось проверить ее на строгой дружеской критике. Я устроила у нас дома чтение пьесы: пригласила Илью Эренбурга, известного литературоведа Давида Михайловича Эйхенгольца, Всеволода Вишневского, Леонида Соболева и еще нескольких добрых друзей. Я очень волновалась. Пьеса получилась огромная. Читала я бесконечно долго. Вспоминаю, как Таиров, уже хорошо знавший текст, успел съездить на вокзал — кого-то ему нужно было проводить — и приехал обратно, а я все еще читала и читала. Когда чтение кончилось и мы сели за стол подкрепиться, все в один голос меня похвалили. Больше всего я, конечно, боялась Эренбурга и Эйхенгольца, у которого была репутация придиры. Но, к моей большой радости, оба они приняли мою работу безоговорочно.
Когда мой сценический вариант романа был уже готов, утвержден и Таиров собирался начать репетиции, театру неожиданно было предложено ехать на гастроли на Дальний Восток (Хабаровск, Владивосток) играть спектакли в Домах Красной Армии. Я поначалу очень огорчилась, что работа, начатая так горячо, вдруг должна прерваться. Но Таиров принял это предложение с большой охотой. Он считал, что на Дальнем Востоке нам будет спокойнее работать. Ехали мы в течение восьми суток. Дорога была очень интересной и дала нам много новых впечатлений.
Командующий Дальневосточным военным округом маршал Иван Степанович Конев уделял театру очень большое внимание. Нам было предоставлено все необходимое для работы, труппа была отлично обеспечена.
Большое впечатление произвела на меня природа Дальнего Востока. Мы были очень заняты работой и, к сожалению, не имели возможности поездить по замечательным окрестностям Хабаровска. Но каждый день после репетиции я обязательно забегала в парк, расположенный на берегу Амура, смотреть закат солнца. Небо в эти часы сияло необыкновенными красками: оранжевой, голубой, бледно-зеленой, в полном контрасте с перламутровой гладью Амура. Это была красота незабываемая.